Трудно сказать, что именно нравилось зрителям в Асте, может быть реалистичность игры, а может быть и ее внешность, которая стала почти эталоном в начале 20-х годов. Почему? Скорее всего, всему виной были те же самые последствия мировой войны. Европу лихорадили кризис за кризисом и, основным желанием простых людей стало банальное выживание. Женщины реже стали рожать детей, во-первых, их просто было невозможно прокормить, а во-вторых, они не желали давать жизнь тем, кто опять может уйти на очередную войну, на очередной фронт. Естественно, что с таким положением дел в социуме, женщина перестала быть символом материнства, а становится все более схожей на мужчин, что и отразилось в их поведении и моде на худощавые фигуры и мужские прически.
Аста Нильсен полюбила русских эмигрантов, популярность которых в эти годы в Германии была чрезмерной. Ей нравилась открытость и в тоже время загадочность славянской души. В подтверждение этому, год назад, актриса поставила новую картину и сыграла в ней главную роль – Настасьи Филипповны в фильме «Идиот». Асте нравились учения Достоевского и Толстого, хотя и считала, что русские не правильно их трактуют.
Георг, откланялся и, шевеля своими смешными усами от удовольствия, отошел к другим гостям. Хозяйка – вполне симпатичная супруга и верная спутница Брандеса со сложным датским тройным именем Иоганна Луиза Генриетта подвела Асту к креслу, на котором, как король на троне, разместился граф Алексей Толстой. Тот, увидев приближающихся дам, как истинный дворянин и джентльмен вскочил с насиженного места и, сделав шаг вперед, склонился в приветственном поклоне.
Гриша наблюдал эту сцену не без искреннего любопытства. Лицемерие, опять лицемерие, - подумал он, поглядывая на графа. Хмара давно забыл о гитаре – его спутнице в странствиях и бедах и теперь пристально смотрел на Асту. Что-то завораживало его не давая отвести взгляд от ее глаз.
- Черт побери! Что со мной?! – повторял про себя Хмара, чувствуя, как у него начинают дрожать руки.
Сказать честно, Грише не особенно нравились худощавые женщины. Ему постоянно казалось, что в них чего-то не хватает. Может быть, сказывалось его детство, проведенное с настоящей женщиной во всех смыслах слова – его любимой мамой, а может быть, как-то повлияла местность, в которой он родился, где издавна худоба не приветствовалась. Что же случилось сейчас?
Через пару минут знакомство Асты с графом закончилось, и актриса подошла к Грише. Хмара привстал с явно неудобной ручки кресла. Ног он почти не чувствовал, но руки еще не изменили своему хозяину и послушно отложив гитару в сторону, теперь лихорадочно пытались поправить друг на друге закатанные рукава рубашки. Наверное, в глазах Асты это выглядело смешно, но она попыталась мастерски, по-актерски, скрыть свою ироническую улыбку.
- Разрешите представить Григория Хмару, актера московского театра Станиславского, - начала хозяйка, знакомя Асту и Гришу. Она что-то рассказывала дальше, но те уже не слушали ее. Они всматривались в глаза друг друга, медленно погружаясь и утопая в них. Это длилось всего несколько секунд, а для обоих показалось, что прошла целая вечность.
- Наш Григорий играл не только в театре, но и в кино, - не унималась гостеприимная хозяйка, - сыграл почти в двадцати фильмах, а дебютировал в картине «Сверчок на печи», - с широкой улыбкой закончила она.
Гриша скромно улыбнулся и поклонился.
- К вашим услугам, фрау Нильсен, - тихо произнес он и поцеловал ее нежную ручку.
Грише не хотелось отпускать руку этой женщины и, через мгновенье возникла неудобная для всех пауза. Спасла положение Аста.