И вот, совершенно неожиданно для себя Григорий Михайлович Хмара получает официальное приглашение ни к кому-то, а к самому прославленному Роберту Вине! Держа в руках этот документ, написанный на бланке студии, Гриша несколько секунд сомневался, заподозрив чью-то злую шутку. Но внимательно ознакомившись с текстом и бумагой с водяными знаками, на которой он был написан, Хмара решил, что это серьезно и поспешил привести себя в порядок, первым делом начисто побрившись и аккуратно уложив свою густую шевелюру.
Спустя пару часов он – неотразимый Григорий Хмара уже сидел в коридоре студии возле кабинета с надписью: «Режиссер Роберт Вине».
- Здравствуйте, молодой человек, проходите, присаживайтесь, - звучным голосом поприветствовал Григория Михайловича Роберт Вине и жестом указал на стул стоящий возле его рабочего стола.
Хмара осторожно сделал несколько шагов по кабинету. В глаза сразу бросилась его «спартанская» обстановка: длинный дубовый стол, на котором лежали разбросанные бумаги, письменный прибор и пепельница в виде фарфоровой статуэтки льва. По стенам помещения были расклеены плакаты – рекламы фильмов, созданных хозяином кабинета. Возле стола стояли два стула инкрустированные растительным орнаментом, а угол комнаты занимал старинный, выполненный в том же стиле, книжный шкаф, доверху набитый непонятными книгами на польском и немецком языках.
Гриша прошел по кабинету и сел на отодвинутый стул.
- Григорий Хмара, - начал читать что-то с листа Роберт Вине, - актер Московского Художественного Театра , участвовал в ряде спектаклей и в кино… Так, участвовал, участвовал, - Роберт быстро пробегал глазами отпечатанный текст творческого резюме Гриши иногда посматривая на актера.
Григорий Михайлович в ответ с затаенным беспокойством смотрел на Роберта, внимательно слушая и следя за его жестами.
Так! – продолжил Вине, - Раскольникова по Достоевскому сыграете? – с этими словами Роберт пристально посмотрел в глаза актера и потянулся за сигаретой, лежащей в пачке на хозяйском столе. Тот оцепенел.
- Раскольникова? Родиона? По Достоевскому? – осторожно переспросил Гриша, с ноткой недоверия.
- Да, Григорий, Раскольникова, его самого. Мне рекомендовали вас, как актера, который пережил достаточно, чтобы воплотить моего героя на экране, именно так как я его вижу!
Гриша слушал дальнейшие разъяснения Роберта о том, как он видит своего Раскольникова, а в голове творился самый настоящий хаос.
- Уважаемый господин Вине, а не староват я на эту роль? Ведь по роману Федора Достоевского студенту Раскольникову было чуть больше 20-ти, а мне уже за сорок, - выдавил из себя Хмара.
Роберт опять пристально посмотрел на Гришу, спокойно подкуривая взятую со стола сигарету. Как только ему это удалось, режиссер продолжил:
- Вы знаете, для меня не важен возраст моего героя. Я не снимаю фильм – экранизацию, я снимаю его по мотивам романа Достоевского и кроме всего прочего, для меня важен искалеченный жизнью внутренний мир Раскольникова. Лучше всего этот мир можно передать экспрессией жестов, взглядов, морщин на вашем лице в обстановке таких же изломанных улиц, домов, окон и комнат. Все вместе и создаст нам с вами тот художественный образ героя, который мне нужен! Я хочу показать, так сказать, душу Родиона вывернутую наружу, т.е. наглядно!
Роберт глубоко втянул в себя табачный дым и с удовольствием выпустил его под потолок кабинета.
Григорий Михайлович Хмара несколько мгновений не мог ничего ответить. Ему просто не хватало воздуха. В горле пересохло, и язык больше не слушался своего хозяина.
Роберт Вине положил на стол листки с творческой биографией Хмары, встал с кресла и начал прохаживаться по кабинету, меряя его шагами. Густой дым от сигареты развеялся, и дышать стало намного легче.
- Ну, так, ваш ответ? – прямо спросил Вине озадаченного Гришу. Тот ерзал на стуле и не мог произнести ни слова. Наконец актер взял себя в руки, и также прямо смотря в глаза режиссеру, ответил:
- Да, господин Вине, я согласен!
- Ну, вот и ладненько, - тихо пробормотал Роберт, потушив остаток сигареты в пепельнице.