Оба, застыв с раскрытыми ртами, воззрились на громадного всадника с тяжелой плетью в руке, словно на выросшего вдруг из-под земли Геркулеса, держащего в руках извивающуюся гидру. Потом, переглянувшись, уставились на того, кому повиновались.
– Что тебе надо, всадник? – недовольно спросил тот, враждебно глядя на непрошеного защитника. – По какому праву ты вмешиваешься в дела Церкви и мешаешь слугам господа вершить его суд?
– Я желаю знать, что этот человек натворил. Так ли велика вина несчастного, чтобы слуги господа вместо вразумления стегали его кнутами?
– Почему я должен отвечать тебе, я, Нитгард, племянник парижского епископа? – громко вопросил начальник обоих истязателей. – Кто ты такой?
– Сын герцога! И я требую ответа!
Племянник епископа несколько поостыл. Не стоило ссориться с мирской властью, и без того она в Сите с духовной не в ладах. Он покосился на Можера. Кто же он такой, этот Голиаф, и сколь велика его власть, если он так дерзок? Он поинтересовался:
– Какого герцога?
И получил ответ:
– Здесь спрашиваю я! И решать буду тоже я! Но если тебе желательно знать, то я сын Ричарда Нормандского.
– Норманны! Норманны!.. – сразу же заволновалась толпа, и тотчас все стали озираться, трясясь от страха, что викинги захватили Париж. Иные поспешили незамедлительно исчезнуть.
– А теперь отвечай, кто это? – продолжал Можер, кивая на осужденного, спина которого к тому времени уже покрылась рубцами и стала кровоточить.
– Некий монах, смеющий критиковать Священное Писание, – послушно ответил Нитгард.
– Библию, значит? – криво усмехнулся нормандец. – Хороши же ваши монахи, коли восстают против Бога. В чем же его прегрешения перед Церковью?
– Он смеет утверждать, что это Бог спровоцировал Адама и Еву к грехопадению, в то время как Библия учит, что это был дьявол в обличии змея-искусителя.
Можер повернулся к осужденному:
– В самом деле, монах, разве это не козни сатаны?
– В Бытие, то есть Ветхом Завете, ничего не сказано о дьяволе, – ответил несчастный, упираясь взглядом в крест.
– Что скажешь на это? – перевел взгляд нормандец на племянника епископа.
– Ты лжешь! – выкрикнул тот. – В Библии есть упоминание о дьяволе.
– Он появляется лишь в конце ее, но не в начале, – возразил монах.
– Змей не мог совратить Еву, это проделки дьявола, так учит церковь! – в бешенстве выпучил глаза экзекутор.
– Почему же тогда Бог наказал змея? – спокойно вопросил монах. – Если вор обрядится в судью и нарушит закон, то, поймав его, разве накажут судью?
– Он богохульник и восстает против Церкви! – вытянул палец в направлении жертвы представитель духовенства. – Он должен быть лишен монашеского сана и понести наказание!
– И в этом вся вина этого человека? – сурово сдвинул брови Можер. – В том, что он понимает то, чего не можешь понять ты сам?
– Он говорит, что Бог поощрял кровосмешение. Как Бог мог допустить такое? Это ли не кощунство над Библией? Разве этому учит она, и гоже ли монаху смущать такой клеветой на Создателя умы прихожан?
Можер подъехал к кресту с тыльной стороны, взглянул монаху в лицо:
– Признаюсь, для меня это новость. Но если ты и вправду утверждаешь это, то чем сможешь доказать?
Монах посмотрел на него ясными голубыми глазами и ответил:
– Очень просто. По Библии, у Адама и Евы было два сына: Каин и Авель. Затем старший сын убил младшего. И далее сказано: «И пошел Каин от лица Господня, и познал Каин жену свою, и она родила…» Кто же она была, жена его, если, кроме этих троих, никого на земле не было? Ответ очевиден: дочь Адама и Евы, а значит, Каин женился на родной сестре. Как после этого верить тому, что написано в Библии?
Можер рассмеялся.
– Ответь же на это, – крикнул он озадаченному служителю Немезиды. – Клянусь небом, любопытно узнать, как ты опровергнешь такое рассуждение?
Нитгард посопел, багровея от размышлений. Наконец нашелся:
– Это была дочь от Лилит, другой жены Адама.
– И у нее был другой муж? Кто же? – вопросил монах, чуть повернув голову. – Не знаешь? Жаль. Значит, этого ты еще не успел придумать. А сама Лилит – знаешь ли кто, викарий? Дочь Демона, а потому никого не могла рожать, кроме чертей.
– Это кощунство! Это надругательство над Священным Писанием и божьим волеизъявлением! – завопил племянник епископа.
– Божьим? – тронул коня Можер и подъехал к викарию. – По-твоему, Бог закрыл глаза на то, что Каин женился на собственной сестре? А если Лилит родила от Каина, значит, люди произошли от чертей?!