Она протянула на открытой ладони амулет каплевидной формы, сверкнувший серебром, с непонятными письменами по краю. В центре его продирала черная глубокая борозда.
— Это талисман нашего рода, — глухо сказала Берта. — Никогда не снимай его в Лихолесье.
И сама повязала его на шею Жанны прочным кожаным шнурком.
«Найду то, что и так уже мое? И что это может значить?» — думала Жанна, покачиваясь на своем вороном в хвосте отряда.
Девушка обернулась.
Дом. Дом с большой буквы, залитый ярким солнцем, окруженный острым частоколом бревен, провожал их хлопаньем ставень, глазами квадратных окошек, темным деревом стен, кивал вслед высокой крышей, выложенной черепицей…
Вскоре дом с хозяином и хозяйкой, что стояли у двери и махали им на прощание, исчез из вида, и от теплой обители Беорнов, как и от многого в ее жизни, остались одни лишь воспоминания.
========== Часть 15. Дорога к Лихолесью, или Мавр сделал свое дело-мавр может уходить ==========
Серый пес трусил рядом с Жанной, виляя пушистым хвостом. Пытаясь спастись от жары, он низко свешивал розовый язык. Поднимал хитрую морду к всадникам; то забегал вперед, то снова возвращался к девушке, которая ехала в самом конце растянувшейся цепочки путешественников. Подскакивал и щелкал зубами в воздухе, делая вид, что хочет укусить вороного. Тот отмахивался от пришедшего в игривое настроение друга, фыркал беззлобно. Кажется, конь вовсе не чувствовал навьюченную поклажу; даже разрешил ради длительного перехода надеть на себя седло и уздечку. А Жанна радовалась и быстрой езде, и яркому солнцу, и тому, что весь этот груз не приходится нести на своих плечах.
Слева темнели далекие склоны и сверкали снежные шапки гор, которые отряд недавно пересек с таким трудом, справа бурлила Великая Река. На берегу высокие ивы купали свои зеленые волосы в серебре бегущей воды. Таинственно шуршала трава, наполняя души смутной тревогой; по мере продвижения отряда стебли ее становились все выше и выше, пока не достигли человеческого роста. Иногда вдалеке над ней, как сухие ветки, виднелись тонкие рога; пару раз пес с яростным лаем выгонял из зарослей красавцев-оленей. Они легко пересекали дорогу, поднимая пыль изящными копытцами, и вновь исчезали из виду — только мелькали сахарные пятна на шоколадной шкуре.
Кругом было удивительно тихо и спокойно. На небе ни облачка… Щедрое солнце посылало в долину свои животворные лучи, согревая все земное — а заодно и души путников. И, как истинный, милостивый властелин, не требовало за это благодарности или награды.
Жанна поглядывала на Торина, ехавшего во главе колонны и о чем-то озабоченно беседовавшего с магом. Король держался в седле с непринужденностью опытного наездника; казалось, он слился с пони воедино — тот легко и чутко следовал за каждым движением гнома. А ведь Торин за всю ночь спал в лучшем случае пару часов!
Беорн дал гномам крепких, выносливых пони, почти не уступающих в росте лошадям, на которых ехали Гэндальф и Жанна. Девушка с тревогой посмотрела на мага — он за время пребывания в доме Беорна, казалось, постарел на пару десятков лет и с нескрываемым огорчением оглядывался на гномов. Почувствовав взгляд девушки, он обернулся, тяжело вздохнул и отвел глаза.
«Что случилось?» — недоумевала Жанна.
Маг и накануне был мрачен, весь вечер по-стариковски стучал посохом в своем углу, ворчал на весело снующих товарищей, почти ничего не ел… И сейчас что-то явно угнетало его.
Жанна задумалась, вспоминая последний день в гостеприимном доме Беорнов. Он прошел в торопливых сборах. Король распорядился выступать на рассвете, и гномы быстро упаковывали в огромные холщовые сумки несметное количество еды. Девушке казалось, что радушный хозяин снабдил их на год вперед! Путники перетряхивали снаряжение, проверяли и чистили оружие. И даже помылись на дорогу на заднем дворе, радостно балагуря и подтрунивая друг над дружкой. Угомонились весельчаки лишь поздним вечером.
Девушку хозяйка отвела в небольшую пристройку, посреди которой стоял огромный, выполненный с беорновским размахом и основательностью, деревянный чан с горячей водой, весь в облаках белого пара. Пахло деревом и сухими листьями. Под потолком висели связки лечебных трав. Рядом прямо в камне была вырублена еще ванна, полная проточной ключевой воды. Жанна наслаждалась теплом и негой, пока вода окончательно не остыла. Окунулась затем в колючий холод, и тело сразу наполнилось звенящей бодростью.
А Беорн с Торином еще долго оставались в трапезной после ужина, тихо беседуя и потягивая медовуху из высоких деревянных кубков. Большая пузатая бутылка зеленого стекла с притертой пробкой, пахнущая медом и цветами, стояла между ними. Удобно устроившись в креслах-качалках с отделкой из оленьих рогов, на теплых валяных пледах, они сидели у очага, вытянув ноги и глядя в пляшущий огонь. Берта без слов, лишь легким движением бровей отправила своих помощников за закуской и горячим, накрыла для собеседников маленький столик, а после — ушла, оставив мужчин обсуждать дела с глазу на глаз.
Жанна, возвращаясь из купальни в свою комнату, краем уха слышала разговор, прихотливо перетекающий от тонкостей бортничества к добыче самородного серебра. Собеседники казались расслабленными и весьма довольными жизнью. Легкий дымок поплыл над креслами — мужчины решили взять от жизни все. Время от времени тихая речь прерывалась взрывами смеха.
— Что может быть лучше мертвого орка?
— Только два мертвых орка! — и опять хохот из зала.
Потом до девушки донеслось неразборчивое бормотание, бряцанье металла и мягкие глухие удары.
«Ну и терпение у хозяйки, — подивилась Жанна, которой никак не спалось. — Ведь в стену швыряют».
Мужчины просидели почти до рассвета. Когда все стихло, девушка, уже полностью одетая для путешествия, осторожно спустилась вниз. В стене напротив камина торчали рукоятки ножей, в самом зале было не продохнуть от сизого дыма. На узкой скамейке кое-как устроился Беорн: лежал на спине, свесив руки и мирно похрапывая. Одна нога его вытянулась на скамье, вторая соскользнула на пол, черная борода лопатой торчала вверх. На столе — остатки вчерашней трапезы, кучки пепла в тарелках и несколько курительных трубок разных размеров и форм.
Король неподвижно сидел за длинным столом, положив на него руки, и смотрел прямо перед собой. Скорее почувствовав, чем увидев Жанну, медленно встал, качнувшись. Подошел вплотную, чуть опустив голову. Глаза были прозрачными как стекло и абсолютно трезвыми — даром, что под столом валялась пустая бутыль из-под медовой настойки.
— Зачем пришла?..
Хриплый шепот заставил задохнуться. Горький запах табака и цветов кружил голову… Жанна не понимала, что происходит. Руки короля гномов сминали наручи на ее запястьях, прерывистое дыхание обжигало пламенем дракона. Торин был близко, слишком близко от нее, и, не отрываясь, тяжело смотрел ей в лицо. В его глазах разгорался неистовый синий огонь, опасно играющий с красными отблесками камина. Самый воздух вокруг них сгустился и загудел от жара…
Жанна сомкнула веки — ей внезапно стало страшно: до одури страшно, просто невыносимо, невозможно находиться рядом с ним. Поддаться безумию? Дотла, до серого пепла беспамятства сгореть в этом пламени им обоим? Нет, не здесь. И не сейчас. Но отступать она тоже не собиралась.
Но когда, придя в себя, она открыла глаза, чтобы хоть что-нибудь ответить, Торина рядом уже не было.
«Вот и спускайся попить воды!» — еле дыша, Жанна торопливо поднялась к себе.
А через несколько часов, после легкого завтрака — который гномы а хоббит в особенности, никак не могли пропустить! — Торин спокойно прощался с Беорном и Бертой и благодарил за оказанное гостеприимство. Он снова возглавил их отряд, выступавший к Лихолесью. Хозяин морщился, вздыхал и держался за голову. Хозяйка поглядывала на них обоих, как на озорных мальчишек, улыбаясь уголками полных губ и совершенно не сердясь.
***
Первый день пути пролетел, как одно мгновение.
— Хорошая собачка, — на вечерней остановке Бильбо легкомысленно потянул руку, чтобы потрепать серого по морде.