— Что вы хотите найти?
***
— Знаешь, у нас все фиксируется: куда, сколько и зачем. Каждый плевок, каждая мелочь. Да еще и не в одном экземпляре… Масса бесполезных документов, но если знать, где искать… — говорил Бард Торину по дороге в ратушу. — У него должна быть здесь своя нора, своя берлога! А раз так — должны быть и записи о ее покупке!
***
— В общем реестре ничего… — нацепив смешные очки, девушка быстро листала широкие страницы, — странно, а… Вот запись о приобретении, мистер «Г», ого! Ничего себе сумма, мне столько в жизни не заработать, и… Вот еще одна покупка, гораздо крупнее, это же дом в «Золотом саду», да большой какой! Но адрес не указан. Да как такое вообще возможно?
— А может, я помогу? — Бард попытался сам заглянуть в фолианты, но ничего в них не понял.
— Спасибо, ты уже помог однажды! Брысь отсюда, мешаешь только!
Она листала страницы, приговаривая:
— Не понимаю, почему данные не совпадают. Будто кто-то специально все перепутал!
Девушка принесла еще несколько толстых книг.
— Так, возможно, все-таки записано не как дом? Тогда лучше просмотреть реестр особо крупных приобретений… Там мало записей за последние годы — имущество дорого, а денег у людей мало, все у бургомистра!
— Тише, Ингрид, я знаю, знаю! Не надо про бургомистра! Может, посмотришь за последние десять лет?
«Еще не хватало одну девушку подставить с поисками другой — у градоначальника везде свои уши», — недовольно подумал Бард. А Ингрид всегда говорила то, что думала.
— Ладно, ладно, смотри где знаешь.
Девушка шуршала бумагой, быстро доставая разной толщины папки и фолианты, молниеносно их перелистывала, сверяя что-то в бумагах, ворча про безответственность вкупе с халатностью.
Человек и гном переглянулись и тихо уселись на лавочке вдоль стены, решив не мешать. Прошло не так уж много времени, и Ингрид, оторвавшись от бумаг, сказала:
— Да, вот он, ваш таинственный мистер «Г»! Попался, наконец! И все адреса есть!
Она откинулась на спинку стула, сняла очки. Торин чуть расслабился, вздохнув. Возможно — только возможно! — дело чуть сдвинулось с мертвой точки.
Ингрид продолжила:
— У него три крупных владения, они стоят кучу денег: большой склад в порту, здание в центре и дом в «Золотом саду» — поселке на берегу для знати и богачей, — добавила она, покосившись на Торина.
— Я знаю это место… вернее, притон. А ведь дом-то совсем не далеко от ратуши, — протянул Бард, переглянувшись с гномом, и они дружно сорвались с места, даже не сказав спасибо.
Девушка посмотрела им вслед. Она вовсе не обиделась и в душе желала им всевозможной удачи. Сняв очки, распустила строгую прическу, откинула голову назад, потерла голубые уставшие глаза. Волосы золотом осени упали на ее плечи, и архивариус неожиданно преобразилась.
Везет же некоторым! Если бы люди были такими же преданными, может, она и не вспоминала бы торопливые, будто украденные у судьбы поцелуи. Как над ней смеялись подруги — у него этих женщин… Госпожа «О», жена «И»… Ты и рядом с ними не стояла!
Как могла она думать, что та короткая встреча хоть что-то значила для него.
***
Здание было высоким, мрачным и серым. Торин коротко кивнул своим, не говоря ни слова, махнул рукой, разбивая отряд. Двалин ринулся к задней двери, Балин и племянники взяли на себя окна, остальные встали за своим королем, ощетинившись оружием.
Тяжелая дверь, слетев с петель, с гулким стуком упала внутрь. Охранник, сидевший слева от нее и ринувшийся было вперед, со всего маху грудью налетел на кулак Короля Гномов, и, задохнувшись, упал навзничь без вскрика.
Двалин заскочил с другой стороны… Сразу застучали двери, показалась полуголые люди в обнимку с визжащими девицами. Охранников было мало, они явно не ожидали такого натиска и в ужасе разбегались от грозного противника. Гномы никого не упускали — вязали всех подряд и сваливали в коридор вповалку. Прошерстив два этажа, они спустились в подвал.
Длинные клетки, отдельные камеры… Все это очень напоминало чью-то личную тюрьму. Гномы замерли, и в тишине послышался чей-то испуганный голос, жалобно повторявший где-то вдалеке:
— Помогите…
Дверь была закрыта на прочный засов, но топорики Двалина сбили их моментально. Две девочки сидели в углу, прижавшись друг к другу. Бард, схватив обеих на руки, понес к выходу. Жанны не было…
Торин, помедлив, вернулся вглубь подвала. В центре располагалась странная конструкция, явно предназначенная привязывать жертву за руки, рядом валялся окровавленный бич. Каменный пол тоже был забрызган кровью. Что-то яркое сверкнуло под ногами. Гном поднял серебристый медальон, который еще не так давно висел на груди Жанны, и не смог сдержать стона.
Еще дальше они нашли то, что когда-то было человеком…
***
Жанна очнулась, наконец, и пристально оглядела место, куда ее притащили. Какой-то темный подвал, только в центре факелы освещают деревянную раму с привязанными к ней веревками.
— Только не кричи… — тихий шепот донесся из угла, где сжалась в комок другая девушка. Кажется, она похожа была на Жанну и статью, и цветом волос…
Мужчина злобно пнул лежащую. Жанна вздрогнула, как будто ударили ее. Той, другой наверняка было больно, но она не издала ни звука. Мучитель же смерял обеих взглядом, помедлил и запихнул Жанну в соседнюю конуру. Девушка вслепую попыталась прощупать стены и дверь. Ничего, даже ручки изнутри не было… В тишине она слышала свист бича, все сильнее и злее.
Потом отчаянный женский крик разорвал темноту, и тут же раздался радостный мужской хохот. Девушка до боли зажала уши руками. Нет, она не будет слушать, она лучше будет вспоминать вчерашний день — очень похоже, он был последним в ее жизни…
А вспомнить было что. Во-первых, увидев Кили опять в обнимку с двумя девушками, она не выдержала и высказала гному все, что думает об их с братцем легкомысленном поведении. Кили, раскрыв рот, смотрел на нее так удивленно, что Жанна, сбившись, замолчала.
— Да ты что, это же только пока не влюблюсь!
Девушка никак не могла взять в толк, о чем это он. Кили же со всем пылом молодости продолжал свою речь, сверкая темными глазами и потряхивая темно-каштановыми волосами, в которых теперь путались руки барышень, что его совершенно не напрягало:
— Вот женюсь — и все, этого больше не будет! Вообще никогда, даже если с ней что-то плохое случится. Вот просмотри, как на Балина вешаются, а ему хоть бы хны! У него ведь жена в Эреборе погибла…
Похлопал по-братски Жанну по плечу и отправился продолжать гулянку.
Балин, как ни странно, пользовался невероятным успехом. Девушки с улыбкой садились ему на колени, обнимали за шею. Седовласый гном улыбался, но не более того. Не сгонял их, но и не приветствовал. Легко целовал кончики пальцев, говорил дежурные комплименты. Дамы млели от такого обращения с ними — как с герцогинями! — и уходили счастливые.
Сказать, что Жанна была ошеломлена — значит ничего не сказать. Торин ни о чем таком с ней не говорил, видимо, считая это само собой разумеющимся. Теперь она поняла, что его безусловный, даже невинной девушке заметный опыт в некоторых вопросах не имеет значения для их будущих отношений.
А вот то, что гномы любят один раз и на всю жизнь… Это налагало слишком большую ответственность. Тем большую, что она прекрасно осознавала, кто ее избранник. Жанна прерывисто вздохнула, сомневаясь, что лучше — знать такое или не знать вовсе!
Вечером все приглашенные гости, и свита бургомистра в том числе, разошлись. Гномы остались одни. Девушка тоже собралась уходить, но обернулась, услышав за спиной трепетный звук.
Торин, подойдя к музыкальным инструментам, взялся за арфу, с любовью проведя рукой по грифу и пробежавшись по струнам, чуть подкрутил колки. Жанна присела в углу, решив, что не помешает. Что там говорил Гэндальф про песни гномов?
Над пюпитрами нежно и таинственно горели свечи, оплывая чистыми слезами в раззолоченных канделябрах. Торин, быстро пролистнув, закрыл ноты, видимо, решив сыграть свое. Лицо короля просветлело, обретя вдохновение, свойственное обычно молодости, еще не знающей горечи разочарований и боли невосполнимых потерь.