— Что? Еще хочу тебя?
Ингрид, прижимая расстегнутое платье, опять покраснела до слез оттого, как он понял ее слова.
— Зря спросила. Да! Родная, боюсь, я буду хотеть тебя всегда. И ни на какой меч кидаться не собираюсь, окажись ты хоть моей… Да хватит уже об этом! Иди ко мне.
Ингрид попыталась вырваться, подергав плечами.
— Ты играешь в опасные игры, милая. Перестань, перестань вырываться, а то я уже точно не смогу остановиться… — его дыхание щекотало шею, а шепот в самое ухо был так сладок, что мир опять поплыл и Ингрид немедленно захотелось еще сильнее повертеться.
Бард вытащил из ее рук материю… скользнул ладонью ниже, знакомым жестом — по боку, через талию, задержавшись на бедре, потом вернувшись и сжав ягодицы. Ингрид вздохнула прерывисто… кровать стала такой тесной! Бард заметил ее волнение. Улыбнулся и ухватил ее обнаженную лодыжку, целуя ступню.
— Но одна идея мне понравилась. Не скажу какая, но хочу ей воспользоваться.
— Бард!..
— Тише! Я еще не посчитал твои пальчики, и не отвлекай меня! А ты — продолжай, продолжай! Что ты там еще говорила про этого?..
***
Еще через пару дней Ингрид попросила Барда вместе с нею проводить отряд гномов. Он скривился, но отказать ей не смог и пошел на главный причал. Из вредности он заставил Ингрид накинуть новый плащ с лисьей оторочкой, очень шедший к ее волосам. Ему ужасно хотелось нести ее на руках, а желательно — и вовсе никому не показывать, но пришлось совладать с собой, лишь идти рядом, сжимая ее локоть.
Невероятно довольный Риддак помахал им с площади. Горожане то кивали, то качали головами, словно не веря увиденному. Стражники по привычке приопускали и поднимали копья, качая островерхими шлемами. Домохозяйки выглядывали из окон, таращась на кольцо, подаренное Ингрид. Переговаривались все со всеми, делясь свежими новостями.
На Ингрид с Бардом бросали лепестки роз и горсти крупы, как на молодоженов, им улыбались и радовались, что удивляло недоверчивого и настороженного Барда. Он решил поцеловать Ингрид прямо здесь, создав новую тему для сплетен, но она, словно поняв, о чем он думает, стеснительно улыбнулась и покачала головой, шепнув: «Позже!». И Бард смирился.
На причале путники быстро и привычно перекидали и разложили поклажу, а сами разделились на две части: шесть гребцов в первой и шесть отдыхающих во второй, привязанной, лодке. И похоже, еще трое — сам король, Жанна и Балин — собирались устроиться на носу ведущей. В третьей, ведомой, лежала провизия и походные мешки.
Жители Эсгарота провожали гномов прямо как своих героев! Не сказать, что гномы были от этого в восторге. А бургомистр не пришел — его не было видно уже несколько дней.
Начальник причала не подходил и не здоровался, не понимая, как вести себя с нынешним Бардом. Потом неуверенно кивнул издалека.
Слухи о том, что первый помощник уже не первый помощник, облетели Водный Город быстрее паводковой волны. Всем известно стало и то, что Бард расстался с бургомистром. И вызывало это не испуг и еще большее отчуждение, а восхищение горожан, что изумляло Барда.
Балин, отойдя от своих, подошел к живо улыбнувшейся ему Ингрид. Поцеловал по-отечески в лоб, подержал ее руки и просил навестить как-нибудь «старого, дряхлого гнома». Косо, безо всякого одобрения посмотрел на Барда, пригладил ухоженную бороду и что-то прошептал Ингрид на ухо. Она сначала смутилась и покраснела, а потом рассмеялась звонко, как за тем памятным ужином.
«И как это он умудряется так веселить ее все время?» — недоумевал Бард.
— И не вздумай обидеть ее! — проворчал на прощание Балин.
Старый гном недовольно поджал губы, чем вызвал у Барда желание накрутить его замечательную бороду на свой не менее замечательный кулак. Но вспомнив, с каким уважением относится к Балину его дорогая жена, кивнул и послушно ответил, что приложит все силы, чтобы Ингрид была счастлива.
Посмотрев на своего недовольного спутника, та, о которой он говорил, шепнула ему на ухо пару слов. Правда, для этого Ингрид пришлось притянуть руками его голову, так как она едва доставала ему до груди:
— Не хмурься, дорогой! С тобой — я уже счастлива…
Бард, не в силах сердиться более, улыбался — только ей и только для неё. Именно улыбался, что для бывшего первого помощника бургомистра было делом новым, непривычным, и вызывало у Ингрид ответную солнечную улыбку.
Девушка со стальными глазами в полном боевом облачении, так понравившаяся его жене и вызвавшая удивление остальных горожан, держась очень прямо, осторожно садилась в первую лодку. Оперлась о руку короля гномов, коротко и благодарно взглянув на него. Посмотрела в сторону провожающей пары, легко кивнув на прощание. Ингрид, привстав на цыпочки, помахала, пожелав счастливой дороги.
Торин подхватил Жанну, усадив поудобнее, глядя тоже без улыбки, но с заботой и нескрываемой любовью.
С причала раздавались радостные песни, звучала музыка. Бургомистр так и не появился, а жители Эсгарота шумно провожали отъезжающих, кидая цветы и распевая куплеты.
Гномы дружно ударили веслами по воде. Откуда-то издалека налетел ветер, принеся холодную горечь осени и печаль кленовых листьев.
Бард, глядя на отъезжающих Торина и Жанну, удивлялся себе. Ровно две недели назад он без всяких угрызений был готов соблазнить мечницу по приказу бургомистра. И тогда же думал, что такая любовь, как у девушки и короля гномов, ему недоступна.
Он вздохнул от непонятной тревоги, глядя на отражение быстро бегущих облаков в темной воде, и прижал к себе Ингрид. А она вздрагивала больше от непривычного ощущения близости Барда, чем от порывистого ветра…
Лодки скрылись в наползающем на город тумане, а Одинокая гора продолжала следить за Эсгаротом и его обитателями.
Пристально и, как всегда, недобро.
Комментарий к Часть 32. Прощание с Эсгаротом
* - более подробно об этих событиях в макси: “Разум и Сердце”:
http://ficbook.net/readfic/1609428.
========== Часть 33. Долгое озеро ==========
Чем дальше уплывал отряд от Эсгарота, тем Жанне становилось легче. Черная тень, окутавшая Город-На-Воде, что лишала сна, не давала спокойно дышать и мыслить, выбивала слезы из-за пустяков — пропала, истаяв в сером тумане за пенным следом трех лодок.
Они легко рассекали водную гладь, подчиняясь уверенным ударам светлых весел. Переменчивая вода, торопясь им навстречу, становилась все чище; Одинокая гора приближалась, вырастая понемногу из печальной дымки, затянувшей сумрачные дали. Долгое озеро ревниво хранило свои тайны, скрывая от путников отдаленные берега.
Осень глушила цвета и звуки, готовясь к тяжкой долгой зиме. Ни ветерка, ни шороха, ни пения птиц — лишь мерные всплески да скрип уключин тревожили задумчивую тишь Озера. Тонкая рябь, разрывая мурашками воду, отражала неяркое небо, запорошенное мелким жемчугом облаков. Только золото листопада, скользящее по плечам усталого октября, разнообразило чистоту и прозрачность здешних мест. Но берега были заболочены, деревья на них росли далеко друг от друга, и на темной воде Долгого озера лишь изредка попадались блестки осенних листьев. Они, словно упавшие звезды, напоминали о скоротечности жизни и о том, что зима близко…
Гномы сменялись, гребя по очереди, давая друг другу возможность восстановить силы. Жанна, после видимого в окно ратуши клочка пасмурного эсгаротского неба, наслаждалась расстилающимися перед ними просторами или дремала на корме, плотно завернувшись в теплый белый мех плаща. Она не желала покидать своего короля ни на минуту, хотя другие путники для сна перебирались в третью лодку, где можно было хотя бы прилечь.
Торин же по мере приближения к Горе все мрачнел. Наступал последний этап долгого и трудного пути, и на плечи короля тяжким грузом навалилась ответственность за поход и за судьбы доверившихся ему. Черты его лица посуровели и заострились, он будто разом постарел. Он в очередь со всеми садился на весла, не слушая возражений Двалина, что, мол, не царское это дело. Ему нужно было чем-то заняться, чтобы мышцы заныли от усталости, разогнали по жилам застоявшуюся кровь, развеяли бы тревожные мысли… Торин, как и Балин, хорошо знал эти места. Скоро в озеро вольется веселая Быстротечная, а там и до Эребора недалеко…