Мамины "циклы" были явлением болезненным, но по-своему интересным. В сущности, волшебство в моей жизни началось с Папы и Мамы. По преимуществу, с Папы.
Три сна
Теперь-то, слегка заинтриговав читателя свой историей, я должен попытаться дать ему путеводную нить, пока мы еще не заблудились в смысловом лабиринте темной мистики.
Кстати, Вы еще не забыли, что я жил в Царстве-государстве? Это важная деталь! Тридевятое царство, тридесятое государство бывает только в сказках.
Я и жил в сказке! Но в необычной сказке. В обычной сказке сказочные герои не знают, что они живут в сказке. А в нашей сказке об этом все знали, кроме чудаков-материалистов. Чудаки же материалисты верили, будто мы -- настоящие, и доказывали это, проводя физические опыты. На самом деле эти опыты ничего не доказывали, кроме того, что в нашей сказке прекрасно работают обычные законы физики. Но на чудаков физические опыты действовали, на то они и чудаки.
Зато все нормальные люди без доказательств верили, что мы живем в сказке. Это была истина, ясная без доказательств. И это была истина приятная! Ведь здорово жить в сказке, правда? Я точно знаю, что многие настоящие люди в детстве мечтают хоть ненадолго попасть в сказку. А я вот был не такой, как многие настоящие люди. Я жил в сказке. И хотел попасть в реальную реальность. Вы скажете, зачем?
А вот зачем.
Дело в том, что в детстве я пережил психическую травму. Не "сошел с ума", заметьте, а пережил травму! Прошу не путать. Психическая травма -- это совсем не то, что мама уронила из окошка головой вниз. Меня, насколько мне известно, не роняли. Зато мне, малышу, приснились три подряд магических сна.
Мне приснилось, будто я во время службы выхожу из храма. Я отчетливо видел иконы в притворе, слышал пение хора внутри, даже разобрал слова: "Господи сил, с нами буди... Господи сил, помилуй нас". Потом, когда я пересказывал этот сон церковным людям, всех особенно удивляло, что я слышал пение и видел иконы. Я даже много лет спустя, уже взрослым, отчетливо помнил слова хора и иконы. Такой был четкий сон! Я даже смог потом распознать, какие именно иконы я видел: Архангела Михаила и Богородицы Одигитрии. А в детстве я не знал, чьи это иконы.
И вот, я выхожу из храма, и подходит ко мне Волк. Я, малыш, его почему-то совсем не боюсь. Волк говорит:
-- Ты зачем ходишь к еретикам?
Я удивился.
Что Волк умеет говорить -- это меня нисколечко не удивило. Я же сказочный мальчик.
-- Почему -- к еретикам?! -- удивился я. -- Это православный храм.
Что такое еретики и почему нельзя к ним ходить -- об этом я знал с детства.
-- Не православный, -- заявил Волк.
-- Почему это?
-- Потому что воображаемый. А воображение -- это ложь.
-- Почему -- воображаемый? -- возмутился я. -- Очень даже настоящий.
И топнул ногой в доказательство. Проснулся. Немедленно разбудил Маму и пожаловался ей на Волка.
-- Спи, малыш, -- сказала Мама. -- Этот храм тебе приснился. Он и правда ненастоящий.
-- Значит, Волк не соврал? -- усомнился я. Мне-то хотелось, чтобы Мама разоблачила Волка. Но Мама не разоблачила, а подтвердила показания Волка, и это мне не понравилось.
Я уснул опять. И увидел второй магический сон.
Теперь Храм был уже вдалеке и нечеткий, размытый. Я даже не уверен, был ли на нем Крест. Но самое удивительное -- теперь я отчетливо ЗНАЛ, ЧТО Я СПЛЮ. Потом мне объяснили, что это первая ступенька магического сна -- когда человек во сне знает, что это сон.
Увидев Волка, я ничуть не удивился.
-- Ну и что, -- сказал я. -- Это сон. Только сон. Здесь ВСЕ ненастоящее.
-- Глупенький, -- Волк осклабился. -- А там-то, там-то СКАЗКА!
-- Ну, и что? -- не понял я.
-- В сказке тоже ВСЕ ненастоящее. Там лишь видимость Храма, лишь видимость иконы, лишь видимость...
Тут сон стал совсем нечетким, туманным. И под змеиный шелест "лишь видимость... видимость..." я как-то медленно выплыл из сна в реальность. А по пробуждении обнаружилось, что я горько плачу.
Встревоженная Мама вскочила с постели и принялась меня утешать.
Я пересказал ей свое видение.
-- Ну, и что же, что видимость, -- сказала она. -- Икона и есть видимость. Икона -- это образ, изображение. Какая разница, во сне или наяву.
Тут-то я и рассказал ей про иконы в первом сне.
-- Может, это был вещий сон, -- сказала Мама. -- Изображение иконы -- это тоже икона. Кто сказал, что воображение -- это обязательно ложь? Воображение может быть и истиной. Там были настоящие иконы! Значит, это, может быть, был настоящий Храм.