— Перед тем, как сразить тебя, я хочу раздавить твоего лучшего воина. Покажи мне того, кого не стыдно выставить от лица Империи, — он захохотал, и смех прокатился по всей орочьей армии.
Акихико неуверенно посмотрел на Даико, что был по правую руку от него, но видно было, что он не хотел отправлять его биться с орком, ведь его лучший и единственный советник точно не переживет эту битву — грозный молот орка разил всех.
И только принц раскрыл рот, чтобы объявить свой выбор, как Эдмунд вышел на поле боя, обнажая меч.
— И ты собираешься одолеть меня этой зубочисткой? Что ж, как скажешь… — Иллиан хмыкнул и встал в боевую стойку, готовясь побежать навстречу противнику.
— Кто это? — прошептал Акихико едва слышно.
— Не имею понятия, — в той же манере ответил Даико.
Но было уже поздно: два воина сошлись в бою, и Эдмунд тут же увернулся от мощного удара молотом. «Ты должен пользоваться скоростью и ловкостью, мой друг, — говорил ему старик-японец, — ты уворачиваешься и бьёшь со скоростью кобры в момент яростного и смертоносного нападения». И Эдмунд воспользовался этим уроком: увернувшись, нанёс резкий удар в живот, под дикий вой пуская кровь и кишки орку, что тут же зловонно запахли тухлятиной. Эдмунд сразу отступил, держась на приличном расстоянии от Иллиана. Орк с рыком наотмашь занёс молот для удара, но и от него Эдмунд увернулся, отсекая Иллиану руку с молотом. Крик, полный ярости и боли, огласил все леса Японии, а кровь орка обагрила реки — столько её было и таким нескончаемым диким потоком она била из раны. Иллиан упал на спину, держась за отсеченную конечность и крича на орочьем проклятия. Орки, ранее подбадривавшие сородича, притихли, а Эдмунд, пнув Иллиана в лицо и опрокинув его на спину, вонзил катану прямо ему между глаз. По искаженному безумной болью и ненавистью лицу потекла струя темной крови, и Эдмунд, вынув меч, вытер лезвие о ткань рукава и поместил обратно в ножны. Он поклонился трупу орка и, подойдя к лошади, запрыгнул на неё.
— Он… он убил Иллиана до поединка с принцем! — взревел на орочьем Эрран Черная Сталь и яростно кинулся на незнакомца, как вдруг его лицо раздвоилось, и верхняя половина упала наземь вслед за телом — Ронин бросил в него чакрам, что тут же вернулся обратно ему в руку.
Всем своим видом и Эдмунд, и Ронин показывали, что убьют любого, кто осмелится встать у них на пути.
Акихико был поражён, ошеломлен: неизвестные ему воины вторглись на поле боя и успешно сразились вместо него, мастерством и спокойствием одолевая грубость и ярость. Послышался боевой клич орков, и они заняли свои исходные позиции, а войска Империи, теперь уже вместе с Ронином и Эдмундом, отошли чуть назад, готовясь к схватке. Орки были несколько потеряны и разочарованы, и их уверенность в победе чуть поугасла. И она начала стремительно угасать, когда первые огненные залпы из катапульт подожгли землю. Эта битва обещала быть славной.
Эдмунд и Ронин снова обнажили свои мечи, и катана Ронина внезапно зажглась фиолетовым светом. Он прокрутил её в руке, готовясь в любой момент начать нападение. Когда войска орков достаточно близко подбежали к войскам Империи, Акихико прокричал:
— В атаку!
И армия двинулась вперед, навстречу судьбе: гремели топоры, скрещивались мечи, свистели в воздухе стрелы и невыносимо пахло порохом, горящей землей, потом и кровью, брызги которой летели во все стороны. Магические вспышки молний и энергетических шаров пробивали саму землю, стоял ужасный гул, и крики воинов — боевые кличи и предсмертные вопли — не давали ясно мыслить. Было ужасно жарко и тесно, со всех сторон летели навстречу лезвия, что так ярко сияли в свете солнца и слепили глаза.
Ронин бил мечом, будто копьем, и пробивался вперёд, к вражеским вратам. Он не уворачивался от ударов, как обычно, он бил в ответ, отсекая головы, руки и ноги, отбирал оружие, дабы бросить его промеж глаз какому-нибудь орку, что был поблизости. Ронин был абсолютно уверен в том, что ему удастся пройти в Йоко.
Первая оборонительная стена города была уже разрушена, и армия Империи рвалась к основным стенам города. Ронин уже почти достиг их, когда его лошадь разрубили вдоль туловища на части, и в крови своего коня Ронин упал, прокатившись вперёд по земле. Он быстро вскочил на ноги и оглянулся — его окружили девять орков, которые резко сбежались для атаки. Ронин прыгнул, оттолкнувшись от лица одного, и бросил чакрам, который тут же закружил от одной головы к другой. Ронин стал быстро отбиваться, отсекая руки и головы противникам, вертясь, как волчок. Внезапно он сел на шпагат, уворачиваясь от стрелы, и бросил в стрелка топор, поднятый с земли, тут же ловя свой чакрам.
Ронин дал Эдмунду отмашку, и тот схватил два арбалета, начиная стрелять по очереди в стыки между камней стены города. Ронин тут же начал взбираться по стрелам вверх, как вдруг одна стрела едва не пронзила его руку. Он злостно посмотрел на Эдмунда, но тот быстро исправился, стреляя заново и доводя лестницу из стрел до конца. Ронин вскочил на бойницу и снова бросил чакрам, прорезавший две головы лучников и вернувшийся обратно. На Ронина бросились орки и чародеи, и он занял оборонительную позицию, постепенно выпуская противникам кишки, как вдруг на него налетел более серьезный противник — самурай Тацухито Сойоши.
Эдмунд старался держаться рядом с самураем Империи и защищать его, пользуясь своими новыми навыками — небывалой скоростью и ловкостью, каких он не знал ранее. Он небольшими порезами выводил противников из строя, повреждая жизненно важные органы, перерезая кому ни попадя горло и выпуская кишки всем, кто попадался под руку, — так он не затрачивал слишком много сил и чувствовал, что даже его дыхание оставалось ровным.
Но увидев Тацухито и Ронина на крепости, он пришпорил коня и на всей скорости полетел к стене, по примеру Ронина забрался по стрелам и даже быстрее его, и со всей силы с разворота ударил Тацухито ногой в лицо. Ронин воспользовался этим и пронзил его живот катаной, после чего Эдмунд проткнул его голову вакидзаси через отверстие в маске для глаз. Они вынули лезвия из мужчины, скинули его труп со стены крепости вниз и, переглянувшись, побежали внутрь города.
В ноге Ронина застряла стрела. Дабы не отвлекаться от самурая, норовившего за секунду отсечь ему голову, он пропустил стрелка, который перед смертью от копья воина Империи успел выстрелить Ронину в икру.
Ронин сосредотачивал своё внимание на битве, дабы отвлечься от боли. Он короткими и точными движениями резал встречных противников и кивнул Эдмунду на катапульты, которые орки уже хотели применить. Эдмунд шикнул на Ронина и утащил его в подворотню.
— Мне нужны лук и стрелы.
Ронин кивнул и ускользнул вглубь города, а Эдмунд стал продумывать план действий. На катапульте на цепи висели камни, которые по очереди опускались в чашу и запускались в небо — это была отличная возможность сорвать планы противника.
Тем временем Ронин налетел на трёх лучников и искромсал их в пару мгновений, отобрав луки и стрелы. Из трупов, что встречались по пути, он вытаскивал стрелы, подбирал их с земли, и в итоге у него было три полных колчана и ещё несколько стрел в запасе. Он прошмыгнул к Эдмунду и протянул находки, как вдруг сзади налетел орк. Эдмунд резко выставил меч и пронзил его голову насквозь — от подбородка до затылка. Они странно переглянулись и убрали мечи, возвращаясь к цели.
— Я хочу обрушить эти камни с цепей на катапульты. Понимаешь, о чём я?
Ронин кивнул, и Эдмунд натянул тетиву с лёгким звоном, прицеливаясь, но не успел он выпустить стрелу, как лучник у катапульты заметил его и быстро выстрелил. Мгновение — и Ронин разрубил стрелу пополам вместе с наконечником прямо перед носом Эдмунда.
— Что ж… мы квиты, — удивленно выдохнул тот, снова целясь и стреляя в стык колец цепи — цепь разорвалась.
Каменные шары с грохотом обрушили катапульты, щепки полетели в разные стороны, и валуны придавили нескольких орков, в том числе и тех, что стояли с факелами. Деревянный пол крепости, хворост, остальные катапульты и керосин — всё загорелось, и Ронин с Эдмундом поспешили сбежать с поля боя.