Они тяжело дышали в унисон, лениво целуясь затем и как-то пьяно улыбаясь.
Конечно же, они ни разу не подали виду, что между ними есть что-то большее, чем дружба. Они так же медитировали и тренировались вместе в одни дни, а в другие и вовсе не виделись. Выяснилось, что у Коё даже есть фамилия — Окумура. Эдмунд больше уделял внимания рыбной ловле, а Коё — службе в храме и тренировкам. Это была обычная жизнь обычной японской деревни, в которой все помогали друг другу и жили тихо и мирно.
В один из дней Коё пришёл к морю, чтобы помочь Эдмунду с ловлей рыбы. Местные жители свалили рыболовство на Эдмунда, отныне занимаясь по большей части собирательством и земледелием. И рыболов из Коё был, скажем так, никудышный.
Он неумело ткнул копьём в воду, по колено стоя в море, и вытащил наколотые водоросли. Эдмунд громко и заливисто рассмеялся, играючи подкидывая копьё и ловя его.
— Я смотрю, ты совсем рыбачить не умеешь!
— Я и не занимался этим раньше!
— И, позволь узнать, как ты жил? — Эдмунд самодовольно оглядел Коё.
— Питался энергией Вселенной, — язвительно ответил тот и, сняв водоросли с копья, бросил их в Эдмунда.
— Ах ты!.. — воскликнул тот, отпрыгнув. — Ну, погоди у меня! — И побежал на него, откинув копьё.
Коё бросился наутек прямо в море.
— Нет, нет! — едва ли не в ужасе прокричал он, как вдруг Эдмунд напрыгнул на него со спины, опрокидывая в воду.
Коё поднял голову и приподнялся на локтях, со смехом отряхивая голову в повязках от влаги.
— Почему ты носишь эту маску? — мягко спросил Эдмунд, стягивая с него мэмпо и бинты. — Тебе она совершенно ни к чему.
— Это часть обета, — Коё произнёс это, будто это была элементарная истина на уровне «огонь обжигает» и «вода мокрая». — Мы верим, что это помогает достичь мудрости. А ещё ты вымок до нитки, — он улыбнулся — в уголках глаз собрались смешливые морщинки — и потянулся к Эдмунду за поцелуем.
— Расскажи мне про Шотландию, — тихо попросил Коё однажды, когда они лежали в объятиях друг друга, остывающие и отдыхающие после вспышки страсти.
— О, это прекрасная страна… — с теплотой в хриплом голосе произнёс Эдмунд. — В Шотландии волшебные пейзажи: скалистые холмы и болота, а где-то есть и горы. Поднимаясь почти от самого берега моря, они возвышаются до самых облаков… Горы разделены глубокими узкими долинами или вытянутыми узкими озерами на причудливые фигуры, и озера всегда идеально гладкие, будто зеркала. Есть у нас одна долина — Глен-Мор, где три озера и две подводные долины, совсем прямая. Она простирается с юго-запада на северо-восток и разделяет всю горную Шотландию на две части. Она выглядит больше, чем есть на самом деле, и кажется, будто весь мир она делит собой. В низинах склонов гор и в гленах работают золотистые пастбища и пашни, и я бы хотел, чтобы ты увидел их золото. — Эдмунд в неожиданном порыве ласки поцеловал Коё за ухом. — У восточного берега Шотландии очень много небольших островов. Здесь к Северному морю выходят крутые уступы, чередующиеся с песчаными пляжами, окружают их красные и совсем чёрные горы, а фьорды — насыщенного синего цвета, будто чистый кобальт. Там воздух чистый и свежий, холодный и безветренный. Дышать в Шотландии невероятно легко и приятно, легче, чем где-либо.
— Ты очень сильно скучаешь по своей стране, — прошептал Коё. Отвечать Эдмунд не стал, лишь медленно закрыл глаза.
— Почему у тебя японские имя и фамилия, если ты родом из Литвы?
— Моя родина — Литва, но духовная родина — Япония. Здесь я обрёл себя.
— Я могу узнать твоё настоящее имя?
— Тебе сказать честно?
— Да!
— Я его забыл.
Вам может показаться, что их общение было излишне безоблачным — но это совсем не так. Между ними часто затевались драки, и даже непонятно было, кто их начинал. Самый яркий пример — драка в низине, когда Эдмунд раздражался от малейшего взаимодействия с окружающим миром. Возникло подобное настроение после поломки его уникального европейского доспеха в битве, а точнее — после того, как Эдмунд о ней узнал. Он был готов голыми руками деревья срывать, однако внезапно на его пути встал Коё. Он принял боевую стойку и излишне невозмутимо произнёс:
— Я готов.
С громким рыком Эдмунд с разворота нанес удар, который Коё успешно парировал, а затем серию сильных и коротких ударов, что также не нашли успеха. И оттого Эдмунд разозлился лишь сильнее.
— Что, опять скажешь, что европейский стиль хуже? Я прямо сейчас тебе докажу обратное!
Коё не реагировал, продолжая парировать и отбивать удары, как вдруг прямой удар кулаком в лицо не отразил, а принял ладонью, и Эдмунд тихо взвыл — сломал себе пальца три, не меньше. Шаолинь готовил достойных воинов, даже если те свалились им как снег на голову. Но воспользовавшись небольшой паузой, Эдмунд дал крепкий и сильный удар под дых здоровой рукой и ею же с локтя ударил прямо в лоб, опрокидывая Коё на землю. Тому было хоть бы хны — всё равно встал и промолчал.
— В этом смысл твоего обета? Чтобы тебя били и не видели твоих эмоций? Я полагаю, вечное молчание для того же придумали? — Эдмунд прибавил себе самоуверенности, разминая травмированную руку, — ничего страшного, бывало в разы хуже.
Коё молчал. Он лишь снова занял боевую позицию, и Эдмунд оттого снова разозлился — как красная тряпка для быка, так и для Эдмунда молчание Коё. Но стоило ему напасть, как его резко прокрутили на сто восемьдесят градусов, заломали руки, вывернули правую и с силой пнули в поясницу, отшвыривая от себя.
— Если ты всё ещё зол, то бей в руку, — Коё выпрямился и выставил ладонь вперёд снова — если Эдмунд продолжит нападать, сломает себе ещё что-нибудь, ведь вести нетравматичный бой Коё попросту не умел.
— Сжалился, да?
— Над тобой? Да ни за что. — Кажется, эта фраза слегка успокоила Эдмунда…
И весь оставшийся вечер Эдмунд пытался пробить Коё руку, а тот старался не подавать виду, что у него уже сломаны кости кисти.
Но в один весенний день Эдмунд заметил вдалеке белые паруса, что тут же скрылись за горизонтом. Неужто люди посчитали, что этот остров необитаем? Они точно пришлют сюда пару эскадр для полного присвоения, в этом Эдмунд не сомневался. Он неуверенно посмотрел на остров, поднял сети, полные рыбы, и потащил их к повозке, где сидел грузный японец, достававший рыб из пут.
Эдмунд вымыл руки в морской воде и махнул мужчине, говоря тем самым, что уходит. Тот кивнул, и Эдмунд медленным шагом направился к деревне, неспешно поднимаясь по каменной лестнице. Деревня жила своей обычной тихой жизнью, и Эдмунд стал опасаться за эту гармонию: если варвары найдут эту землю, от неё не останется и следа. Эдмунд с сомнением посмотрел на свои руки — что он мог сделать, чтобы предотвратить подобное?
Эдмунд подошел к длинной каменной ванне с морской водой и ополоснул шею и руки, стянув с себя юкату и оставшись в одной хакаме. Он краем глаза наблюдал, как Коё тренировался с дзё в саду, и, натянув на влажное тело юкату обратно, пошёл к нему, особо концентрируя внимание на посохе в его руках. Коё, казалось бы, особо не замечал Эдмунда, игнорируя его присутствие, как раньше. Он медленно прокрутил дзё в пальцах и наткнулся спиной на грудь Эдмунда, замерев.
— И давно ты тренируешься с дзё?
— С тех пор, как мы вернулись из битвы за башню Йоко.
— И ты правда не придумал этой штуке применения лучше? — Эдмунд беспардонно обнял Коё со спины, и тот странно на него покосился.
— Что ты имеешь в виду? — он ткнул дзё Эдмунда в живот, слегка отталкивая от себя.
— Тебе правда ничего не приходит на ум? — усмехнулся тот.
— Это плохая идея… — тихо отозвался Коё.
— Отличная.
Этим же вечером Коё обнаружил новенький дзё в доме и посмотрел на Эдмунда, как на конченого извращенца.
— Я хочу, чтобы ты сначала разделся.
На столь неожиданную просьбу Коё отреагировал действием: скинул с себя маску, перевязь, доспехи и, повернувшись к курящему опиум Эдмунду спиной, медленно снял белую юкату, обнажая мускулистое стройное тело, поблескивавшее в огне свечей. Эдмунд глядел на него неотрывно, особенно когда он стянул с себя хакаму вместе с бельём, низко нагибаясь. Это было лучше любой эротической литературы, показывавшей самые возможные и невозможные извращения, — так это было близко, интимно, тайно.