– Он Клария украл?
Вещатель не ответил. Хмыкнул, улыбнувшись. Эль допил. Ему налил я снова.
– Отплыв навстречу солнцу, через много дней, доплыл с дружиной Талорд к городу, что на пустынном берегу. Осадой попытался город взять.
– Всего же сотня их! – поднял я руки удивлённо.
– В той сотне каждый стоил не один десяток воинов. А сам король и целой сотни стоил. Могучий воин. Ворвавшись в город, они крушили и ломали всё! В неистовстве дошли до главной площади, наполнив улицы телами. Навстречу вышел к ним наместник. В мольбах просил не убивать и пощадить. В обмен на правду Талорд жизнь ему оставил. Поведал тот, что Кларий был в том городе и по приказу Сирта отбыл в главный город царства, он за песками, в глубине земель. Но Талорд не дошёл туда. В пути через пески на караван наткнулся. Признал одежды сына своего. На юнце увидел. Едва не разрубил его он пополам, но прежде расспросил, и тот поведал, что мальчик сам ему отдал их. Что жив и вместе с Сиртом, сейчас он в землях, на севере. Там, где хребты высоких гор, царапают верхушками небесный свод. В три дня король добрался в город тот. Ещё три дня, он расчищал себе дорогу. Шаг за шагом, пробирался к башне, где Сирт укрылся.
– Сотни полегли?
– Много тысяч, – кивнул вещатель. – Сартанских жизней он забрал таким числом, что и на целый город хватит, но и своих товарищей лишился. Дошли лишь десять, вместе с ним. Облиты кровью с ног до головы они ворвались в башню, но навстречу, к ним вышел Кларий. Жив, здоров. В сартанских одеяньях. Прощения просил он у отца и молвил, по его приказу охрана в путь отправилась далёкий с ним. Оставил их он за пределами пустыни. Ждать велел его. И есть причины почему не мог иначе. Отец стоял, не двигаясь. Его взяв за руку, повёл с собою Кларий в зал, где на кроватях белых, в болезни старый Сирт лежал и дочь его, красавица Силея. И рядом с ними, на коленях приклонившись, сартанский старец. Тот, что на встречу вышел Кларию в день, когда пропал он.
– Как же это? – удивлённо потянул я.
– Вот так, – кивнул вещатель. – Поведал Кларий, что недугом лютым, в заклятье, слегли отец и дочь. И по преданию, так должно быть. И в год, что был тогда, лишь королевский сын земель далёких способен их спасти ценою жизни, снять заклятье, но по доброй воле. Ещё сказал, что посылали, к правителям гонцов во все края, но ни один не согласился наследника отдать.
– Так умер он?
– Предание гласило – жизнь отдать во благо и служение. Быть мужем, сыном. Навсегда проститься с домом, ибо дом его теперь там, где спасённый им отец и дочь. Молил отца простить его. Склонился на коленях. И новым именем назвался. Каспий.
– И что же Талорд?
– Молчал. Долго. Сидел, скрестивши ноги на полу, но рассвет наполнил зал лучами, и, поднявшись, сына он простил.
Замолчав, вещатель кружку покрутил, загадочно при этом улыбаясь.
– Так свиделись они потом? Теперь уж стар король. Что в продолженье? – спросил нетерпеливо я.
– С тех пор прошло немало зим, – спокойно продолжал вещатель. – Король наш постарел и многие на земли его смотрят. Тьма сгустилась. Окрепли силы северных земель. Из гор да из лесов всё чаще, набеги совершать Гарпейцы стали, и вот теперь, война. Таких врагов как ныне, мы не видели ещё. Из подземелий тёмных, Гарпейцы изгнанных призвали. Числом большим они накрыли долины Елии, так, словно чёрным покрывалом устелили. Не устоим мы, ежели нам помощи не будет. Король созвал на помощь всех, от рубежей Кирассы до Укрона но, времени уж нет. Уже стоят войска за лесом, в паре дней пути отсюда. Тысяч пятьдесят. Нас числом намного меньше. С десяток тысяч если наберём. Но, нам бы продержаться только.
– Есть подмога? – спросил я, отодвинув кружку.
– Вернувшись из земель сартанских, король велел про Клария забыть. Упоминаний больше чтоб не слышать даже. Так и было. Но, тьма ползёт большим числом и если поглотит она все королевства мира, что от скалы Кирасс до южных рубежей, тогда уж и другим мирам конец настанет быстро. Упросили, отправить весть, через моря. И вот теперь, – кивнул вещатель, – сотни кораблей пристали к берегу на юге. Сто тысяч воинов и король сартанский Каспий, их ведёт на помощь нам. Успеть бы, продержаться.
Глубоко вдохнув, вещатель замолчал. Взгляд потух, и я увидел, как хмель догнал его. В мгновенье повалившись с лавки, он уснул и захрапел как старый боров на подстилке.
«Продержаться!» – сказал я про себя потрогав рукоять меча, что справа с пояса свисал, и на столе оставив горсть печатной меди, вышел из таверны в ночь. Уж ждали в гарнизоне.