Мне не хотелось спать, но и настроения для разговоров тоже не было. Сидя на полу и слушая вполголоса чужие беседы, я впал в невеселые раздумья. Я проклинал наше невезение, врагов, поджидавших за каждым углом, штормы, сбившие нас с пути. Проклинал плохую погоду, преследовавшую нас все время, Энгельберта, Мейнарда, герцога Леопольда и императора Генриха. Проклинал комнату с плесенью по углам, в которой мы оказались, и блох, которые наверняка накинутся на нас, стоит только сомкнуть глаза.
Вскоре я пришел к выводу, что не смогу уснуть в эту ночь, если не избавлюсь от тяжких мыслей. Я посмотрел на короля. Глаза его были закрыты, дышал он ровно. Удовлетворенный, я взял плащ и направился к двери.
– Вы куда? – спросил Рис.
– Нам нужны еще лошади. Если у здешнего коновода нет ничего на продажу, отыщу того, у кого есть.
– Я тоже пойду.
Он уже вскочил на ноги.
– Нет необходимости. Я скоро.
– Неразумно выходить одному. Не хотите меня, возьмите Генри Тьютона.
Я отказался, сознавая, что единственная причина этого – мое дурное настроение.
Рис проводил меня взглядом, как бы говорившим: «Если что, я вас предупреждал».
Не поведя и бровью, я выскользнул в коридор и спустился по скрипучей лестнице в теплый, густой чад общего зала. Поборов желание напиться вдрызг и забыть про все тревоги, я вышел на улицу.
Мой замысел – поговорить с конюхом – оказался удачным. После ожесточенного торга я по высокой, но не заоблачной цене приобрел пятерых лошадей, выглядевших вполне пригодными для путешествия через горы, чего нельзя было сказать о несчастных клячах, которыми мы разжились на побережье. Довольный, но все еще слишком возбужденный, чтобы спать, я решил найти гостиницу, где остановились де Бетюн и остальные. Я приблизительно знал ее местонахождение – двое жандармов де Бетюна заглядывали к нам, пока мы ели. Возможно, мой друг нашел еще лошадей, подумал я. Мы могли бы осушить кувшинчик вина и предаться воспоминаниям о деньках получше этих.
Ветер стих, на небе висела тучная серебристая луна. В ее свете я легко находил дорогу по пустым улицам и переулкам. Снег поскрипывал под сапогами. Я шел быстро и уверенно, не снимал руку с эфеса меча и постоянно оглядывался по сторонам. Пройдя, как было указано, «налево, через перекресток, затем направо и еще направо» и не обнаружив гостиницы, я понял, что заблудился.
Резко развернувшись, я увидел, как в переулок, мимо которого я прошел за дюжину мгновений до того, метнулась тень. Злясь на себя за то, что не заметил слежки, если это действительно была она, и ища, на кого бы излить гнев, я подобрал камень и направился к узкому проему. Остановившись прямо перед поворотом, я швырнул камень за угол. Когда он ударился о стену, я счел это достаточным для отвлекающего маневра и ринулся в переулок, выставив перед собой кинжал.
Впереди виднелся худощавый мужчина в темной одежде. Он стоял ко мне спиной – моя уловка с камнем сработала, – но резко развернулся, и я увидел разинутый в удивлении рот. Лунный свет играл на обнаженном лезвии. Я юркнул в сторону, и клинок, который должен был пронзить меня, бесцельно рассек воздух.
– Wer bist du? – рявкнул я. – Кто ты такой?
Ответом стал рубящий удар.
Больше не колеблясь, я прыгнул как раз в тот миг, когда рука противника достигла низшей точки замаха. Я норовил перехватить своей левой рукой его правую, сжимавшую нож, в надежде проделать это прежде, чем он успеет опомниться. Мы сблизились, грудь к груди, я ударил его головой в лицо и с удовлетворением услышал, как хрустнул сломанный нос. Противник вскрикнул от боли и отпрянул. Вероятно, я мог бы обезоружить его, но не захотел. Вскинув правую руку, я ударил кинжалом. Металл заскрежетал о кость, затем клинок скользнул дальше, вглубь грудной клетки. Неизвестный охнул, будто от удивления, и я ударил его еще два раза, в то место, где шея соединяется с туловищем.
Он умер еще до того, как упал на землю. Из второй и третьей ран хлестала кровь, забрызгивая мои сапоги, покрытые снегом. Я отскочил в сторону, с колотящимся сердцем, высматривая в тени второго врага. Его не было.
Я склонился над трупом, наполовину ожидая опознать в нем человека Мейнарда, посланного по следу короля, но лохмотья вместо одежды и босые ноги говорили о том, что это не так. Обычный разбойник, охотник за кошельками. Я выволок его на лунный свет, чтобы рассмотреть получше, и вздрогнул. Невидящие глаза на безусом лице пялились в усеянное звездами небо. Я убил юнца, мальчишку лет тринадцати или четырнадцати.