Они были полной противоположностью Глимере. Действия придворных всегда б ы ли показными, не больше, чем игра на публику… по принципу «сделал и забыл».
Но эти мужчины…
Согласно традиции, король ни перед кем не кланялся.
Но сейчас он поклонился. Низко и с почтением.
Вспоминая слова, которые он слышал от отца, Роф произнес:
– Ваша клятва принята с благодарностью вашим Королем.
Затем он добавил уже от себя:
– Я отвечаю вам тем же. Я обещаю каждому из вас, что моя верность вам будет такой же, какую вверили мне вы, и которую я принял.
Он встретился взглядом с каждым из Братьев.
Его отец использовал этих специально обученных мужчин только ради их физич е ской силы, приоритетным для него был альянс с Глимерой.
А сыну инстинкт подсказывал, что будущее будет более безопасным, если см е нить приоритеты: с этими мужчинами у него, его любимой и их ребенка, который м о жет у них появиться, больше шансов на выживание.
– Кое-кто жаждет встречи с тобой, – сказал Торчер со своего положения на п о лу. – Мы бы почли за честь выставить охрану перед твоей дверью, пока ты уделишь внимание этому жизненно важному вопросу в своем кабинете.
– Я не оставлю Ану.
– Как пожелаете, мой господин, пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату. Есть некто, с кем вам нужно поговорить.
Роф прищурился. Брат не дрогнул. Никто не дрогнул.
– Двое из вас пойдут со мной, – услышал он свои слова. – Остальные останутся здесь и будут охранять ее.
Издав боевой клич, Братство поднялось, по их жестким застывшим лицам нельзя было понять, как обстоят дела. Но так как они выстроились перед дверью его супруги, Роф знал в душе, что они отдадут свои жизни за него и его шеллан.
Да, подумал он. Его личная охрана.
Как только он сделал шаг, Торчер встал впереди него, а Агони – сзади, и пока они втроем шли вперед, Роф почувствовал, как чувство защищенности накрывает его словно кольчуга.
– Кто ожидает нас? – спокойно спросил Роф.
– Мы тайком провели его внутрь, – последовал тихий ответ. – Никто не должен узнать его, иначе он не протянет и двух недель.
Торчер сам открыл дверь, но из-за его массивной фигуры не было видно, кто…
В дальнем углу стоял человек в плаще с поднятым капюшоном, но он не пребывал в спокойствии: кто бы это ни был, он дрожал, складки ткани пришли в движение вокруг него из-за страха, который он испытывал.
Агони закрыл дверь, а Братья остались по бокам от него.
Вздохнув, Роф узнал запах.
– Абалон?
Бледные как у привидения руки дрожа, потянулись к капюшону и опустили его.
Глаза молодого мужчины были широко раскрыты, а лицо лишено красок.
– Мой господин, – сказал он, падая на пол и склоняя голову.
Это был молодой, потерявший семью придворный, он стоял в конце ряда из щег о лей, находился здесь благодаря своей крови, текущей по его венам и ничему больше.
– Что ты можешь сказать? – спросил Роф, вдыхая через нос.
Он уловил запах страха, … но было там что-то еще. И когда он выяснил для себя, что это, то был… впечатлен.
Чувство благородства обычно нельзя учуять. Оно было внушительней чувства страха, грусти, радости, возбуждения… Но этот молодой человек, с превращения к о торого прошел едва ли год, почти не прибавивший ни в весе, ни в росте, скрывал свои намерения под страхом, им могло двигать только одно… благородство.
– Мой господин, – выдавил он из себя, – простите меня за трусость.
– В отношении чего?
– Я знал… Я знал, что они собирались сделать, но ничего не… – вырвалось рыд а ние. – Простите меня, мой господин…
Было два способа сломить мужчину. Один агрессивный. Другой – мирный.
Он знал, что используя последний метод, добьется большего
Подойдя к мужчине, Роф протянул ладонь.
– Встань.
Абалон, казалось, был поражен приказом. Но, в то же время, он принял протян у тую руку и занял предложенное кресло из резного дуба, стоявшее у камина.
– Медовухи? – спросил Роф.
– Н-н-нет, благодарю.
Роф сел напротив мужчины, и в отличие от Абалона, кресло застонало под его в е сом.
– Сделай глубокий вдох.
Когда приказ был выполнен, Роф подался вперед.
– Говори мне только правду, и я избавлю тебя от того, чего ты так боишься. Н и кто не тронет тебя до тех пор, пока ты придерживаешься истины.
Мужчина закрыл лицо руками. И еще раз глубоко вздохнул.
– Перед своим превращением я потерял отца. И мать тоже, она умерла при р о дах. В этом мы с Вами похожи.
– Это ужасно, остаться без родителей.
Абалон уронил руки, открывая твердый взгляд.
– Я и не предполагал обнаружить то, что обнаружил. Но три дня назад, я был в подвале своего замка. Я не мог заснуть, и моя тоска толкнула меня на прогулку в подз е мельях. Свечи у меня не было, а на ногах были мягкие кожаные туфли – поэтому, когда я услышал голоса, они не знали о моем приближении.
– Что ты увидел? – мягко спросил Роф.
– Скрытую комнату. За кухнями. Я никогда не видел ее раньше, поскольку она сл и валась со стенами внизу… и я бы не заметил ее … если бы не приоткрытая потайная дверь. Вцепившись в камень, я заглянул в образовавшуюся щель. Там было три фигуры, окружившие горящий котел. Они говорили шепотом, пока один из них добавлял какую-то траву в варево. Зловоние было таким ужасным, что я готов был развернуться и отпр а виться по своим делам… когда услышал ваше имя.
Его взгляд застыл, как будто он опять видел и слышал то, о чем рассказывал.
– Только это были не вы. Это был ваш отец. Они обсуждали, как он заболел и умер… и пытались определить надлежащее количество, для кого-то меньшего по росту. – Мужчина покачал головой. – Я отскочил. Затем поспешил наверх. У меня в голове все перемешалось от того, чему я стал свидетелем, и я убедил себя … что, должно быть, мне это привиделось. Конечно, они говорили не о Вашем отце и Вашей супруге. Это было просто… они же присягали на верность Вам и Вашей семье. Поэтому как такие слова могли переходить из одних уст в уши других? – Ясные, бесхитростные глаза встретились с глазами Рофа. – Как они могли сотворить такое?
Обуздав бешенство внутри себя, Роф положил руку на плечо молодого человека. Хотя их разница в возрасте и не была большой, у него возникло ощущение, что он обр а щается к представителю совсем другого поколения, а не к своему ровеснику.