Даже ее мысли отдаться ему было намного лучше, чем их отсутствие. Он наденет все, что пожелает Сэм, если это сделает ее счастливой.
Он сел на кровать и взял телефон.
- Скажи, что новости хорошие, - сказал Сорен, когда Кингсли поприветствовал его.
- Новости хорошие, - ответил он. - Все хорошо.
Кингсли услышал облегчение в выдохе Сорена, дошедшего из Коннектикута в Манхеттен.
- Gratias tibi, Deus, - прошептал Сорен на латыни. - Две недели я непрестанно молился. Если ты еще раз так меня напугаешь...
- Не буду, - пообещал Кингсли. - Через полгода повторный тест. И еще через год второй.
- И? - спросил Сорен.
- И я должен пользоваться презервативами, если только не стану моногамным, коим я не являюсь, - шумно выдохнул Кингсли.
- Именно.
- В любом случае, спасибо. За то, что заставил сдать анализы. И за то, что был рядом.
- Мне всегда в удовольствие заставлять тебя делать то, что ты не хочешь.
- Мне больше по душе, когда ты заставляешь меня делать то, что я хочу.
- Кингсли. Знаешь…
- Знаю. Забудь. Нужно спросить у тебя кое-что. Ты слышал что-нибудь о лагерях, куда отправляют подростком-геев для переориентации?
- Кингсли, Бог любит тебя таким, какой ты есть. Ты сотворен по его образу и подобию, и это страшно и прекрасно одновременно.
- Как мило, что ты считаешь, что умеешь шутить, - сказал Кингсли. - Так что ты слышал о них?
- Ничего особенного кроме того, что они не работают. Переориентация работает так же, как и попытки левшу превратить в правшу. Ты изо всех сил сражаешься с природой. Больше вероятность превратить человека в самоубийцу, чем в натурала.
- Я бы стал самоубийцей.
- Хочу ли я знать, почему ты спрашиваешь?
- Долгая история, - ответил он. - В твоей церкви развешены плакаты с абортированными плодами?
- Когда я приехал сюда в марте, висел один в притворе. Я приказал его снять.
- И как это восприняли?
- Я сказал возражающим членам прихода, что им не разрешено размещать какие-либо изображения, связанные с мертвыми детьми, так как это несло противоположное значение касаемо святости жизни. И могу ли узнать, откуда все эти вопросы?
- Я говорил с кое-кем сегодня из богадельни.
- Пожалуйста, не говори, что я ненароком превратил тебя в фанатика, когда крестил.
- Это была попытка убийства, а не крещение.
- Расскажи, что происходит.
- У Фуллера есть офис в городе. Я заехал туда и поговорил с ассистентом. Церковь управляет переориентационными лагерями. Сегодня узнал, что кто-то в одном из них совершил самоубийство, но церковь освободили от ответственности. Никаких обвинений.
- У тебя сердитый голос. Ты принимаешь это на свой счет?
Кингсли обдумывал ответ.
- Сэм отправили в один из таких лагерей.
- Понимаю. И это расстраивает тебя.
- Сэм идеальна. Да, я расстроен.
- Кингсли, сейчас ты не понимаешь, но ты влюблен в свою секретаршу.
- Я не влюблен в свою секретаршу.
- Мне кажется, француз слишком много возражает.
- Мой секретарша лесбиянка, помнишь?
- Я натурал, помнишь?
- Ты уже говорил мне это однажды. Думаю, это было после того, как ты трахнул меня так сильно, что мы сломали пружину в раскладушке.
- Ты закончил со мной? Я должен проверить Элеонор. На этой неделе нас навещала сестра Урсулина, и Элеонор устраивает ей экскурсию по территории церкви.
- Это вызывает опасения?
- Элеонор спросила сестру, носит ли та нижнее белье с дырочками. И если этого было недостаточно, следующий вопрос был о, не было ли у нее тоже, цитирую, «стояка» на капитана фон Траппа[19].
- Мне нужно познакомиться с этой девушкой. И как можно скорее.
- Это противоположно тому, что должно произойти. Вешаю трубку.
- Не уходи пока. У меня последний вопрос. Это très важно.
- Хорошо. Что за вопрос?
- Ты придешь сегодня на мою вечеринку?
Глава 21
Вечеринка должна была начаться в девять, а уже в восемь пятьдесят пять Кинглси стоял в своей спальне и пытался решить, трахнуть ли ему трех девушек или трахнуть одну три раза. Он решил, что будет лучше разделиться. Он трахнет одну дважды, а вторую девушку один раз. Но вопрос оставался открытым - какую девушку? Зная Сэм, они могли поругаться, если их выбор совпадет.
Он услышал тихий стук в дверь спальни.
- Входите, - позвал он, и вошла Сэм, неся большую коробку в руках. Он бы обратил больше внимания на коробку, если бы Сэм не выглядела так сногсшибательно, что он ничего не замечал кроме нее.
- Нравится? - спросила она. - Я сексуальный нефранцузский пингвин.
Кингсли приблизился к Сэм и обошел ее. На ней был отлично сшитый фрак. Жилет с глубоким вырезом опускался под ее грудь, привлекая к ней все внимание. Жакет обтягивал талию, а на ногах были черно-белые в стиле сороковых броги.
- Ты не пингвин, - заметил он.
- Я хотела быть похожей на пингвина.
- Не удалось. Как оказалось, ты самая красивая женщина в городе.
Сэм фыркнула с очевидным раздражением.
- Что? - спросил он.
- Пожалуйста, перестань говорить мне, что ты считаешь меня красивой.
- Я не говорил тебе, что считаю тебя красивой. Я говорил, что ты красивая. Есть разница, non?
- Non, - ответила она.
- Тебя это беспокоит? - Он шагнул назад и сел на кровать. Она поставила большую коробку на пол и встала перед ним.
- Вроде как, - сказала она. - По большей части из-за того, что я не привыкла к такому. Понимаешь, слышать подобное от мужчин.
- Не могу поверить. Все любовники, которые у тебя были...
- Есть разница, когда так говорит женщина, и когда говоришь ты.
- Почему?
- Не знаю. - Она посмотрела на него из-под своих густых длинных ресниц. Ее волосы были более волнистыми, чем обычно, и он представил, как зажимает одну прядь между пальцами и целует ее. - Но это так.
- Сэм? - Он положил обе руки на ее плечи и заставил посмотреть на него. - Ты же знаешь, что я хочу тебя, верно?
Она ничего не ответила, но медленно кивнула.
- Это не скоро пройдет, - продолжил он. - И, если тебя действительно тревожит тот факт, что я думаю о тебе в таком ключе, тогда мы не сможем работать вместе. Я не ... - Он сжал ее плечи, но затем убрал руки. - Я не хочу делать тебе больно или ставить в неловкое положение.
- Меня это не расстраивает, - ответила Сэм. - Кроме того, что мысль о том, что я причиняю тебе боль, делает больно мне.
- Поверь, причинение мне боли - не то, о чем стоит волноваться.
- Но я никогда не любила ни одну работу больше, чем эту. Мне нравится работать с тобой. Мне нравится то, что мы делаем. Особенно та часть работы, где мы превращаем жизнь преподобного Фуллера в кошмар.
- Все еще работаю над этой частью. Но мы доберемся до него. Рано или поздно.
- Знаю. Я верю в тебя. - Ее слова заставили его сердце воспарить.
- Ты должна простить меня. Я человек, который любит и мужчин, и женщин. И дай мне женщину, одетую как мужчина, и... - Кингсли замолчал. - Что это было за существо, искалечившее Супермена?
- Киска Луис Лейн?
- Криптонит, - ответил Кингсли. - Женщина в мужском костюме - мой криптонит.
Сэм улыбнулась, и эта улыбка превратила темную ночь в день.
- Если тебе от этого станет легче, - произнесла она. - Я скажу вот что. Если бы я решила попробовать с мужчиной, это был бы ты. Никто кроме тебя. Лучше?
- Гораздо. - Он не знал почему, но именно эти слова ему больше всего хотелось услышать от Сэм. Он обожал ее, любил ее юмор, ее игривость, то, как он заботилась о его доме, словно о собственном, заботилась о нем, будто он принадлежал ей. Это все, что ему было нужно услышать - если она решится попробовать с мужчиной, это будет он. Ему хотелось быть таким же особенным для нее, какой особенной она была для него.