— Чем? Арбалетом? — удивился малыш. — Подготовка арбалета к бою требует гораздо больших усилий…
— Я имел в виду другое оружие… — покачал головой дуэргар. — Посмотрите на мишень…
Элл повернул голову и увидел, как в самый центр мишени вонзился сначала один, потом второй, а за ними и третий нож. Все это произошло за несколько секунд, а движения темного эльфа показались мальчику неуловимыми.
— Как это? — растерянно спросил король.
— Метательный нож — очень эффективное оружие, — объяснил Мандрагора. — Его преимущество перед луком состоит в том, что от воина требуется не сила, а ловкость. Хороший метательный нож так сбалансирован, что в полете сам приобретает достаточную мощь, чтобы поразить врага. Ваша задача — быстро и точно направить его в цель. Конечно, латы он не пробьет, но если вы попадете в прорезь забрала или в сочленение лат, вы выведете врага из строя. Правда, ножи не считаются «благородным», рыцарским оружием, зато их охотно мечут разбойники или наемные убийцы…
— Благородство ценится на турнирах, — рассудительно заметил малыш, — а на поле боя важна победа над врагом.
— Именно так! — согласился темный эльф. — Овладейте этим оружием, и тогда приступ болезни не лишит вас способности защитить себя.
— Килх не сможет обучить меня… — вздохнул Элл. — Наверное, он тоже считает это оружие неблагородным. А мне понравилось, как ловко ты вогнал метательные ножи в цель…
— Я готов сам обучить вас, — тихо сказал Мандрагора.
— Правда?
Так у короля появился еще один воспитатель. Дуэргар не ограничился ножами. Он объяснял Эллу, как правильно бросать боевые топоры, как использовать кинжалы и удавки, учил устраивать засады, становиться незаметным не только в лесу, но и на открытой местности.
Все физические упражнения очень утомляли больного мальчика. Но он упрямо сжимал зубы и продолжал осваивать воинское искусство. Элл ни разу не пожаловался, даже когда судороги скрючивали его маленькое тело, а по почерневшему от боли лицу катились невольные слезы. Ребенок унаследовал не только ум и красоту матери, но также непреклонность и волю отца.
К десяти годам юный король постиг достаточно много, чтобы стать одним из самых образованных жителей Крайда. С возрастом он внешне все больше походил на покойную мать, но красота его не казалась женственной. Каким-то чудесным образом в ней все больше проступала сдержанная мужественность. Вот только улыбка никогда не появлялась на прекрасном, но вечно печальном лице. Обладая тонким чувством юмора, Элл никогда не смеялся сам, хотя умел развеселить даже своих угрюмых наставников, за исключением графа Ад’Берт, который по-прежнему с трудом скрывал неприязнь к юному пациенту.
Со временем король понял причину этой неприязни. Он отказался бы от услуг лекаря, если бы кто-то другой смог заменить его. Увы, чем дальше, тем больше невидимые нити связывали этих людей, осложняя их жизнь. Если Торн не мог преодолеть ненависти к сыну Линх, то Элл мучался от того, что не может избавить графа от необходимости почти ежедневно посещать больного. Взаимное уважение не слишком сглаживало отрицательные эмоции, мешавшие установлению между королем и графом ровных отношений. К несчастью, в Крайде не нашлось никого, кто смог бы что-то изменить. Лекарь и пациент страдали, но не могли преодолеть пропасть, разделявшую их.
Этим попытались бы воспользоваться поднаторевшие в интригах вельможи, если бы им удалось подобраться к ушам юного монарха, чтобы нашептать в них наветы на графа. Однако короля строго оберегали от коварных вельмож. Окружение Элла оказалось неподкупным, а если кому-то и приходила в голову крамольная мысль, страх перед вездесущими дуэргарами прогонял ее.
Покушения на жизнь короля не прекращались, но становились все более редкими. Иногда наемные убийцы пытались подобраться к Эллу, чтобы проверить бдительность его охраны, но безуспешно. Темные эльфы не обладали человеческими пороками. Ничто не могло притупить присущее им чувство постоянной опасности или ответственности за принятые на себя обязательства. Их даже радовала возможность убивать ненавистных им представителей человеческого рода. Если король не улыбался никогда, то после каждого покушения на него подобие злобной ухмылки озаряло морщинистую физиономию дуэргара, покаравшего бедолагу-наемника.
И ослепительная улыбка блистала на лице книгочтея Ларса, когда он составлял очередное оповещение для граждан Крайда о казни покушавшегося на королевскую жизнь. В эти оповещения Ларс ухитрялся вместить столько язвительности и презрения, что заговорщиков начинала мучить бессонница, а обыватели получали возможность неделями злословить в адрес ненавистных им вельмож.
Глава 5. Королевский двор
Сторонники юного короля немало подивились, получив от графа Ад’Берт приглашение во дворец на тайный совет. Герцоги Ад’Вейл, Ад’Вилл, Ад’ Гримм, чета Ад’Вартов, маркизы Ад’Лайр, Ад’Малн, графы Ад’Дан, Ад’Ли и Ад’Турс тревожно шептались в ожидании королевского лекаря, задержавшегося в королевских покоях, дабы облегчить страдания царственного пациента. Никто из них не решился сесть за стол, за которым в былые времена заседали члены Королевского Совета.
Наконец вошел чародей, предложивший приглашенным занять свои места. Сам граф не стал садиться, встав рядом с пустующим троном.
— Так больше продолжаться не может, — объявил он. — Мы сделали все, чтобы сохранить королю жизнь и подготовить его к правлению. Но если мы ничего не изменим, Элл превратится в человеконенавистника. В этом дворце есть все для лечения, образования и воспитания нашего сюзерена, но здесь нет любви, нет смеха, нет радости.
— Объяснитесь поточнее, — вежливо попросила герцогиня Ад’Варт.
— Начну с себя, — продолжил Торн. — Я уважаю нашего короля, скажу больше: я восхищаюсь его мужеством и самообладанием, но для меня он был и остается убийцей дамы моего сердца. Ничего не могу с собой поделать. Хуже всего, что Элл давно знает о моих чувствах к нему. Вспомните: его кормилица с ужасом прикладывала младенца к груди. Охрана короля безупречна, но, мягко говоря, мрачновата. Его воспитатели — лучшие специалисты, но каждый из них брюзга и не способен оделить ребенка теплотой простых человеческих чувств. Даже вы, явившись сюда, стали говорить вполголоса, словно попали не в королевский дворец, а на тризну. Каково Эллу постоянно находиться в такой атмосфере? Он же ребенок! Ему необходимы любовь, теплота и ласка…
— Что же делать? — растерянно спросил граф Ад’Ли. — У вас есть предложения?
— Я пригласил вас именно потому, что у меня предложений нет, — сухо отозвался Торн. — Знаю лишь одно. Если вы ничего не придумаете, король, взяв бразды правления в свои руки, может оказаться чудовищем.
— Возможно, следует нанять ему шута? — робко спросил маркиз Ад’Малн.
— Я понимаю графа, — задумчиво сказала герцогиня Ад’Варт. — Короля надо не смешить. Он нуждается в дружеской поддержке, в душевном тепле. Что ж! Полагаю, мы должны отдать ему самое дорогое, чем мы обладаем…
Герцогиня замолчала, размышляя о чем-то, что пришло ей в голову.
— О чем вы? — забеспокоился граф Ад’Ли.
— Королю нужен двор, но двор особый, — продолжила герцогиня. — Здесь не место лукавым царедворцам или заботливым опекунам. Эллу необходимы друзья, сверстники. Мой сын еще слишком мал, а вот дочь Эльг ненамного моложе короля. Мы пришлем ее ко двору вместе с подружками, должна же у виконтессы быть собственная свита.
— А я отправлю сюда старшего сына, — поддержал предложение герцог Ад’Вейл.
— Мои дети староваты для такого двора, — усмехнулся герцог Ад’Вилл.
— Их службе еще придет время, — рассмеялся герцог Ад’Варт. — Моя жена, на мой взгляд, предложила наилучший выход. Не думаю, что выбор должен ограничиваться только нашими детьми. У нас есть верные вассалы, их дети служат у нас пажами. Приглядитесь к ним, выберите самых достойных. Мы заинтересованы в том, чтобы король имел рядом с собой преданных друзей, готовых отдать за него свои жизни.