— Лех, ты тупорылый орочий отпрыск, понимаешь?! Нашей задачей было не разъярить, нахрен, стражей, а отобрать как можно больше добра у законнорожденных! Ты разумеешь, что следующую вылазку мы сможем осуществить один Проявленный знает когда?! А я ведь знал, что тебе нельзя доверить командование, знал! Ух, жирный уродец, как же мне хочется тебя придушить…
Лех сидел весь красный и мокрый от пота. От дородного гнома несло ядрёной телесной испариной, но пузатая тварь упорно продолжала отстаивать своё достоинство:
— Дорки, повторяю тебе в сотый раз: мы не могли взять проход битый час! Ну может полчаса, но не меньше. Времени на вылазку просто не оставалось! Ты забываешь, что Верхние ворота гораздо ближе к Королевской пещере, нежели Нижние. Чудо, что мы вообще успели подготовиться к обороне! Приди стражи на пять минут раньше и нам точно была бы хана.
Бывший торговец промокнул платком лоб и обтёр нервно подрагивающие щёки. Через секунду те снова заблестели от пота.
— Я прекрасно понимаю твои чувства, ты действительно рисковал куда более моего, но ведь на то ты и лидер! Вождь, как теперь тебя кличет народ. Я безмерно восхищаюсь твоим мужеством и отвагой, но, чего от меня ты хочешь теперь? Чего, Дорки?! Ты и так уже унизил меня при народе и продолжаешь гнобить снова и вновь!
Что сделано, то сделано, зачем обжёвывать это до посинения? Тебе нравится надо мной издеваться? Пытаешься ещё больше возвыситься, опуская тех, кто тебе помогал? А? Мало что ли тебе досталось славы сегодня? Мало крови? Выплескивай свою злость на стражей, не на меня! Помни, именно я являюсь связующим звеном между тобою и Покровителем! Я! — Лех уже буквально визжал, брызгая слюной и тыча в себя толстым пальцем. — Ты воин, а не стратег, тебе не обойтись без меня, ясно?!
— Молчи мразь! Заткнись! Заткнись, я сказал!!! Не смей разговаривать со мной таким тоном! — Дорки выхватил кинжал, размахивая отточенным до бритвенной остроты лезвием перед самым лицом беззащитного гнома. — Мне срать кто ты и что там о себе возомнил! Срать, что ты можешь! Здесь главный я! Я вождь! Я привёл народ сегодня к победе, я, а не ты!
А надо будет, обойдёмся и без твоего ненаглядного Покровителя. Поверь, решим вопрос, — ему удалось чуть-чуть успокоиться и совладать с дикой яростью, что лишь усилилась от рек пролитой крови.
Повертев ещё немного в руках любимый кинжал, Дорки спрятал его обратно за пояс:
— Тем паче, сильно сомневаюсь, что мы получим от него хоть какую-то помощь в ближайшие дни, недели, а может и месяцы, оказавшись замурованными в собственном доме. Ты видел, стражи вовсе не отступили, а взяли Квартал в плотную осаду. Теперь мы можем рассчитывать только на себя. Использовать то, что сумели отнять за нашу вылазку. Мою вылазку! Ааргх, ну почему вокруг меня одни идиоты?! Нет-нет, Норин, я вовсе не тебя имел в виду.
Великан лишь равнодушно пожал плечами. Само собой, Норин был самым главным идиотом в его окружении, но в данном случае, то был плюс — беззаветная преданность редко соседствует с умом и расчётливостью.
— Если план Покровителя не сработает, мы обречены. Но можем ли мы, в самом деле, рассчитывать на ответный бунт со стороны законнорожденных? Какова вероятность, что эти трусишки возмутятся столь оголтелой «конфискации»? И главное, направят свою ярость на стражей, а не на нас? Не знаю, право, не знаю.
Так или иначе, мы не можем сейчас ни на что не повлиять. Всё, что в наших силах — навести порядок у себя в Квартале. Устранить саму возможность удара в спину от последователей Фомлина и его ручного пророка. Или наоборот, пророка и его ручного старосты, хер знает, кто у них там за главного.
Даю тебе ещё один шанс, мой толстожопый дружок. Избавься от старосты, от Пастыря, и, если будет необходимо, от всей его паствы. Избавься насовсем, навсегда и по-тихому. Ты меня понял?
Лех энергично закивал головой, согласный на что угодно, лишь бы спасти свою шкуру.
— Да, Лех, только одна небольшая просьба…
Бывший торгаш уже практически вылетел из комнатушки, которую Дорки гордо именовал своим штабом. Остановившись на пороге, тучный барыга остервенело теребил дверную ручку, стремясь как можно скорее скрыться прочь с глаз не в меру разбушевавшегося главнокомандующего.
— Слушаю… мой «вождь», — в голосе Леха ему почудился лёгкий сарказм. Хотя куда там бздошному хряку, вон как коленки трясутся.
— Не убивай Безбородого. Блокада предстоит долгая, нужно поднять толпе боевой дух. Пусть снова послужит украшением главной площади. Горячо любимые народом колодки слишком долго оставались пустыми.
Скалозуб восседал на плоском светящемся камне, положив расслабленные руки себе на колени и поддерживая спину в идеально прямом состоянии. Часами напролёт всматриваясь в струящийся ручеёк и отслеживая собственное размеренное дыхание, ученик пророка совершал ежедневный ритуал медитации.
Сперва ненавистное, занятие за несколько месяцев тренировок стало требовать всё меньше внутренних сил и начало даже приносить удовольствие. Начав с пяти минут «бессмысленного жоповысиживания», Скалозуб постепенно довёл время медитации до двух часов кряду. Мысли, эмоции, переживания, вся прочая шелуха, коей пронизана наша жизнь, незаметно затихали, покуда не оставалось ничего кроме ритмичных вздохов, выдохов, да текущего из в ниоткуда в никуда ручейка, заполняющего всё сознание наблюдателя.
— Да какой вообще может быть смысл в этом дурацком упражнении?! — снова и снова задавал он вопрос хитро отмалчивающемуся пророку, но так и не получал никакого ответа.
Долго, бесконечно долго терпя вынужденное заключение в колодках посреди площади, будучи практически полностью обездвижен, не имея возможности предпринимать активные действия, энергичный гном с величайшим трудом мог усидеть на одном месте больше пары минут, не делая ничего.
— Зачем? Ради какой-такой высокой цели и миссии? Что, во имя Праотца, даёт мне сие высиживание на одном месте?! Почему ты заставляешь меня заниматься с умным, «высокоодухотворённым» лицом никому не нужной фигнёй?! Я просто впустую трачу время! — воззывал раз за разом к благоразумию Скалозуб, однако вынужден был исполнять волю освободившего его старика.
Теперь он в полной мере осознал значение практики.
Смысл как раз в том и есть, что напрямую он напрочь отсутствует! У тебя не прибавится ни денег, ни мускулов, ни ума от просиживания часами в этой противоестественной позе. Тут нет и быть не может никакой материальной выгоды. В сем вся и суть.
Отрешённость. Утихомиривание страстей. Избавление от лишних волнений, переживаний и ожиданий.
Освободиться от гнетущий власти инстинктов доминировать, размножаться и жрать. В их любых проявлениях. Сдерживать зверя, что живёт невидимо в каждом из нас. Ему нельзя потворствовать, но нельзя его и полностью подавить, не убив в себе всякое стремление к дальнейшему развитию и волю к жизни. Зверя нужно контролировать. Заставить работать во благо обществу и себе.
Тогда становиться возможным всё остальное. Не желание правит нами, а мы управляем желаниями. Осознай ничтожность, понизь значимость цели, и её достижение станет легче в разы! Успех придёт как бы сам собою, без избыточных усилий, необходимость которых мы часто переоцениваем вследствие комплексов и предубеждений. А может никакого успеха и не придёт, но то будет не так уж и важно. Может сказаться, мы изначально неверно выбрали цель, но что мешает в таком случае взять и выбрать другую? Достаточно продолжать попытки, не зацикливаясь на результате, и что-нибудь непременно получится. Иначе и быть не может!
Просто, банально, но при том действенно. Жаль, что к очевидным вещам мы всегда приходим в последнюю очередь…
— Молодец, Безбородый! Ты достиг выдающихся результатов за очень короткое время, — Пастырь сидел с другой стороны ручейка, занимаясь медитацией вместе с гоношилистым поначалу учеником. — Правда. У меня самого на то ушли годы.