Дорки, конечно, будет недоволен, но что, в общем-то, с того? Дальше опускаться мне уже некуда. Как, впрочем, нечего терять и тебе…
Отбросив, наконец, щелчком пальца вдоль и поперек изученное содержимое своего носа, Григги встал напротив пленённого гнома. Широко расставив ноги и деловито уперев руки в бока, парень долгое время наблюдал за метаниями терзаемого душевными муками заключённого:
— Фу, жалкое зрелище. Нынче отсутствует надобность в том, чтобы как следует наказать тебя, Безбородый. Да, ты должен ответить за все мои унижения. Обязан заплатить мне сполна! Но сейчас… всё слишком уж просто и лишено всякого смысла. Ты в явно не в своём уме, навряд ли даже сумеешь понять, кто и за что требует расплаты за свершённые тобой злодеяния. Нет, в таком возмездии не может быть ни радости, ни славы, ни самоутверждения, — Григги с видимым сомнением обмозговал ещё какую-то пришедшую на ум мысль, грустно вздохнул. — Эх, а ведь я так надеялся, что хотя бы месть меня чуточку повзбодрит.
Перестав бормотать и трясти головой, Скалозуб поднял внезапно прояснившийся взор на стоящего перед ним юношу.
— Месть. — Бесстрастно произнёс он.
Успокоение, волшебным образом снизошедшее на Скалозуба от одного единственного и вовсе не доброго слова, продержалось не слишком-то долго.
«Клянусь душою и телом своим, Дорки ответит за все совершённые злодеяния! Ответит, сволочь, перед судом и Божьим и гномьим!
Аааргх! Мерзавец должен истлевать в горниле огненном! Ублюдочная мразь обязана жестоко страдать и раскаиваться! В вечных муках корчиться без единой надежды на избавление!
Слышишь меня, Праотец?! Такой выродок не может снискать прощенья и милосердия Твоего безграничного! Как вообще Ты мог позволить свершиться подобному преступлению?! Допустить несправедливость по отношению к сыну чистому, Завет Твой чтившему на деле, а не на словах! За что, за что ты так рано взял Фомлина? На кого ныне оставил народ обезумевший?»
Скалозуб беззвучно шевелил искусанными губами, то и дело, насколько позволяли сковывавшие тело колодки, вскидывая голову вверх. С вызовом устремив горящий взор ввысь к самому своду пещеры, узник бурно шептал слова, кои навряд ли выражали смирение. Затем ненадолго успокаивался. И начинал всё по новой.
Григги на всякий случай отошёл подальше от пребывающего на своей волне сумасшедшего.
В душе законнорожденного кипела настоящая буря:
«Нет! Нельзя нам надеяться более на суд Его высший! Из беспристрастного превратился Судия в безучастного! Не заботится о жизнях и судьбах детей своих: слабых, грешных, к голосу разума не прислушивающихся. Отвернулся от нас Праотец. Бросил, оставил одних! Догнивать в про́клятом, давно разрушенном мире… В мире, где не осталось места ни благу, ни чести, ни совести.
Иного выхода нет. Мы, простые смертные, должны взять правосудие в свои руки! И покарать предателей сами. Наказать их всех! Всех до единого!
Публично казнить безумного Дорки. Орал о справедливости? Жаждал равенства?! Что ж, да будет так, как ты хочешь! Ибо лишь в смерти все мы равны.
Утопить в собственной крови Зерка! Одержимый насилием от него и погибнет.
Лишить всех богатств толстожопого Леха и жадного Рыжесруба. Да, Пастырь был прав, именно Рыжесруба. От слова сру. Вот пусть как следует и просрётся, когда останется без ничего ни солоно хлебавши!
Свергнуть, если получится, самого Короля! Что делать, раз слабоумный старпёр не в силах обеспечить своему народу достойную жизнь?!
Довольно! Как можно и дальше надеяться на Отца непроявленного?! Мы сами раз и навсегда построим рай под землёй!»
Узник на некоторое время затих.
«Что же это я делаю? Неужели отрекаюсь от веры? О чём думаю сейчас в мыслях срамных?! Праотец милостивый, прости слабость мою… Не гневайся на отчаявшегося раба своего…»
И вновь «раб Божий» принялся бешено трясти головой, выплевывая в окружающее пространство одному ему слышную ругань. Над местом наказания законнорожденного повисла тяжёлая гнетущая атмосфера. Григги мог поклясться, что в беззвучный диалог шизанутого гнома с неведомым оппонентом присоединился ещё один, третий участник.
То был внутренний голос, наречённый когда-то Скалозубом «судьёй»:
«Да, мы должны всё взять в свои руки! Нет, не «мы» с тобою, ведь я всего лишь голос в твоей многострадальной головушке. И уж точно не «мы» в смысле группы единомышленников, черни или народа в целом. Ситуацию под контроль должен взять именно ты! Ибо окружающие — глупцы, слепцы и калеки, способные идти лишь во след харизматичного доминанта.
С другой стороны, взгляни на себя. Ты может, конечно, и не красавец, зато умён, хитёр, да вдобавок ещё и тщеславен до невозможности! Идеальные качества, дабы стать настоящим Вождем! Поверь, нынешний лидер — просто клоун с садистскими наклонностями, он и рядом с тобой не стоял.
Так что же ты трусишь? Чего ждёшь и не можешь решиться?
Или ты взаправду, словно наивненький дурачок, уповаешь на своего Праотца? Пффф! Доколе ещё можно ждать Его справедливости?! Где Его хвалённое всемогущество?! Не смеши меня, ужель надеешься, что придут ангелы вершить возмездие над грешниками и души спасать станут чистые?! Эй! Ау-у-у! В сей черепушке остался кто-то разумный помимо меня?!
Возьми, отродье тебя побери, себя в руки! Кончай страдать хернёй, рвать и метаться. Никто не поможет ни тебе, ни остальным баранам, внимающим с открытым ртом любую дурь своего предводителя! Включи мозг, думай рационально и трезво. Не перекладывай вину и ответственность на божественное провидение!
Да и почём ты можешь судить о путях Всеобъемлющего? Вдруг в сём и есть Его высшая воля? Чтобы ты перестал искать сложные духовные объяснения. Отбросил иллюзорные надежды на вмешательство свыше. Не ждал избавления, спасения души в мире загробном. А использовал, наконец, те орудия и возможности разума, что даны тебе в объективной действительности!
Я толкую про логику, прагматизм, здравый смысл. Про знания и навыки, полученные усердным трудом и настойчивостью. Кои ты упрямо отказываешься пускать в дело!
Нет, это просто смешно и нелепо: искать во всём божественный умысел, выдумывать за уши притянутые закономерности, рассчитывать на заслуженное блаженство посмертное — когда можно найти очевидные и целесообразные объяснения всему происходящему вокруг и с тобою! И уж точно сия глупость совершенно недопустима сейчас, когда требуется быстро найти выход в лишь кажущейся безвыходной ситуации!
Очнись! Построй причинно-следственные связи, промоделируй различные варианты развития событий. Не отмахивайся, а прими к сведению и обдумай, как следует, нестыковки в своей картине мира и тебе станет ясно, что делать дальше.
Думай! Думай, мать твою за ногу! Думай головой, а не сердцем, жопой, хером или ещё чем не менее для мышления непригодным!
А от веры своей отрекаться вовсе не обязательно. Не стоит убиваться и переживать так по этому поводу. Просто пользуйся сим… «инструментом» с умом. Её, веру, можно использовать и для достижения вполне практических целей».
На сей раз, Скалозуб притих действительно надолго. Настолько, что успевший немного расслабиться и утратить бдительность Григги вздрогнул всем телом, когда понял к кому и зачем обращается порученный ему пленник:
— Спасибо за воду, мой любезнейший друг. Прости, что доставляю тебе столько хлопот своими земными потребностями. Пугаю овладевшими мною отчаянием и безумием. Обещаю, больше таким ты меня никогда не увидишь.
Закованный в колодки гном, и правда, казался сейчас разумным, спокойным, в полной мере понявшим жизнь. В пронзительном взгляде читались смирение и мудрость не по годам — следствие преодолённых в огромном количестве трудностей. От недавнего буйства не осталось ни следа.
— Григги, я причинил тебе боль, чуть не убил и не искалечил, явно переусердствовав в своём отмщении. И за это от всего сердца прошу у тебя прощения. Да, не я начал нашу «войну», но будучи взрослым, именно я должен был вовремя её прекратить. Просто обязан был контролировать свою силу, сдерживать обиду и ярость!
Ох… — глубоко и печально вздохнул Скалозуб. — Навряд ли ты примешь мои слова всерьёз, но повторюсь, я действительно искренне сожалею о содеянном. То «наказание» было чудовищным и несправедливым по отношению к тебе, юный воин.