С какой лёгкостью ты в жертву принёс бедняков! Наплёл с три короба Леху, Дорки, а через них и всем остальным. Кормил голодранцев словно кротосвиней на убой, а затем использовал наивное мясо ради своих алчных целей!
Чем лучше Предателя в таком случае ты? Ты, который обманул целый Квартал! С самого начала прекрасно осознавая их роль в этой бойне…
Ты всем внушаешь высокие идеалы, но сам им не следуешь.
Кулаки «спасителя» сжались, после каждого обвинения лицо приобретало всё более багровый оттенок.
— Я думаю, что и Дом Среброделов ты подставил не столько ради своего драного Трясуна, сколько следуя собственным планам. Тебе нужно было монополизировать торговлю съестными припасами, дабы довести бедняков и законнорожденных до отчаяния. Мы с отцом мешали тебе, то ли дело наш друг Рыжеруб. Идеальнейший «конкурент»! Так, чисто для видимости.
Скалозуб продолжал навёрстывать круги вокруг учащённо дышавшего «спасителя подгорного царства»:
— Мне кажется, я даже знаю, что будет дальше. Король, вероятней всего, и правда падёт. Зуб даю, ты промыл мозги всем гномам нужного рода, служащим во дворце! Маловероятно, что их польстили идеалы свободы, равенства и прочей брехни, но вот обещания ещё большей власти… это, пожалуй, могло и сработать.
Предательство на предательстве, лишь бы только отнять трон у Предателя! Хорошее начало правления, многообещающее.
— Я не такой! — отчаянно выкрикнул Кременькан. — Я не Предатель!
— Конечно, конечно. Вот только после твоего прихода к власти почему-то начнут один за другим умирать гномы, что помогали вершить революцию. Вопросы и сомнения станут зарубать на корню. «Кременькан наш новый великий король!». Нет, император! «Он приведёт нас к спасению!». «Светлое будущее — оно неизбежно!». Тотальные справедливость и равенство, отсеивающие любых несогласных!
Гулкий топот заставил оппонентов на некоторое время забыть о дискуссии. Оба гнома тревожно смотрели в сторону входа. От того, к кому именно придёт подмога, сейчас зависело всё. Каждый отчётливо понимал — из комнаты живым выйдет лишь кто-то один.
Скалозуб на всякий случай вытащил из-за пояса нож, вернее, настоящий тесак, что извлёк из спины предыдущего вождя бедняков. Безропотно принимать данную свыше судьбу он категорически не желал:
— Достаточно с меня Твоей воли Отец! Пусть смирением пудрят мозги трусам и дармоедам, я же беру всю ответственность на себя! — озвучил не самый богобоязненный манифест Безбородый пророк.
Из прихожей долетел грохот падающей мебели, грубая ругань. На пару мучительно долгих секунд наступило затишье. Затем из дверного прохода осторожно высунулась перевязанная грязными тряпками голова.
— Торк! — никогда прежде вид преданного, но раненого на всю черепушку, товарища не вызывал у Скалозуба столь бурный восторг. — Хвала Праотцу, это ты!
— Верующие — такие верующие… — скептически прокомментировал непоследовательную реакцию Безбородого, помрачневший враз Кременькан.
Во все глаза таращась то на рунический круг, то на боготворимого им пророка, то на Норина, что по-прежнему не подавая признаков жизни сидел у стены, Торк нерешительно вошёл в кабинет. Вслед за ним, примерно с такой же реакцией, заходили один за другим остальные.
— Пророк, мы захватили поместье! — отчитался о ситуации безымянный «король», вошедший последним.
— Ну что ж, Кремень, пришло время прощаться. Скажу честно, не от тебя ожидал я предательства! Истину говорят, «кто прикидывается безумцем, легко одурачит всех прочих», — Скалозуб грустно вздохнул: — Что, собственно, ты и сделал.
Лицо Кременькана исказила гримаса обиды и горечи:
— Вам никогда не понять всю глубину лжи, коей опоясал нас Маронон! Знаю, я не святой, но цели мои и вправду были благи. Я страстно желал освободить наш народ от внушаемых с самого раннего возраста предрассудков!
В голосе «спасителя» послышалась ярость:
— А что хорошего сделал для них, — хозяин имения мотнул в сторону Торка и остальных головой, — ты, Скалозуб? Хочешь сказать, не плёл им всякую чушь, не давал пустых обещаний? Ради большой любви к твоей женоподобной физиономии попёрлись они через охваченный смутой район? Сражались с моими бойцами и гибли удовольствия ради?! Ты такой же проклятый уродец, как я, Скалозуб. Такой же «Предатель», как все, кто дорвался до власти.
Очередной «Предатель» с невозмутимым лицом начал переносить утварь из кабинета, складируя оную вокруг круга. Не понимая, что происходит, но свято веруя в пророка без бороды, Торк принялся активно в том ему помогать. Другие, пожав плечами, не стали вдаваться в раздумья, но последовали примеру мудрых товарищей. Скоро в ход пошли вещи из соседних покоев.
— Да, вижу, как следует ты их обработал! Выдрессировал как собачонок! Браво, мой друг. По сравненью с тобой, я просто жалкий червяк. Сколь долго я убеждал, вынуждал, запугивал, подкупал… А надо-то было сбрить бороду и заделаться новым пророком! — Кременькан плюнул на оказавшегося более удачливым визави. Не достигнув цели, слюна стекла по прозрачной стене. — Однако, старания ваши напрасны. Руны не одолеть грубой силой! Вам не достать меня, тупые фанатики! Слышите?! Не достать!!!
Удовлетворённо оглядев наваленную вокруг круга груду хлама, что достигала почти потолка, Скалозуб хлопнул в ладоши:
— Дайка мне свой кремень, Торк. Хех, забавно: Кременькан от кремня и погибнет!
После нескольких неудачных попыток, пророку удалось высечь искру. Добропорядочный гном бережно обносил сымпровизированный из подручных средств факел, поджигая кучу мусора с разных сторон. В комнате стало действительно жарко.
— И снова ты не сумел учесть всё, руноплёт. Твой сраный круг не пропускает предметов, но воздух через него ведь проходит! Не знаю, что добьёт тебя раньше, жар или дым, но желаю, чтобы смерть твоя была как можно мучительней! Не думай, что я такой злой, просто есть присказка: «боль душу очищает в грехах тёмных погрязшую!». Передавай привет на том свете Дорки, Леху и прочим мерзавцам! — выходя из комнаты, Скалозуб на секунду застыл на пороге. — Как знать, может скоро и я присоединюсь к вашей компании…
Глава 25. Такой же предатель как все
У меня самые мирные намерения. Мои желания: скромная хижина, крыша из соломы, но хорошая кровать и еда, очень свежее молоко и масло, цветы перед окном, несколько красивых деревьев перед домом, а если милостивый Бог пожелает осчастливить меня до конца, то доставит мне радость, повесив на этих деревьях шесть или семь моих врагов. Перед их смертью я с умилением прощу им все обиды, что они причинили мне в жизни, — да, своих врагов надо прощать, но не раньше, чем их повесят.
Кирчим без всякого снисхождения подталкивал гнома вперёд, понукая указывать путь. Несмотря на тихий скулёж и вжатую в плечи многострадальную голову, идти хоть немного быстрее пленник упорно отказывался. Едва волоча ноги, он словно стремился как можно дольше оттягивать неизбежное. Терпение капитана было почти на исходе:
— Живее, падла, живее! Шевели своими копытами! У нас тут, драная борода, не прогулка!
Крепкий подзатыльник на короткое время ускорил бунтаря-неудачника, что угодил в лапы разведчиков. Однако всего через десяток шагов Кирчиму вновь пришлось форсировать темп. Пинок под зад окованным сапогом также оказался вполне подходящим инструментом для мотивации.
Нерадивый проводник внезапно остановился как вкопанный. Капитан, уже всерьёз задумавшийся над применением более действенных методов принуждения, в последний момент опустил занесённый для удара кулак. Они наконец-то дошли.
Грубо оттолкнув ненужное более существо на обочину, Кирчим отдал приказ строиться.
Уставшие гномы с тяжёлыми вздохами поднимали щиты. Арбалетчики, грязно бранясь, заряжали верные самострелы. Несколько разведчиков осторожно приблизились к открытым воротам, какое-то время изучали самым внимательным образом обстановку, после чего как-то странно расслабились и призывными жестами стали подзывать остальных.
Отряд двинулся на штурм логова бунтарей.
— Стражи! Стражи идут! Прямо сюда! — совсем ещё юный гном, красный как помидор от волнения, тряс склонившегося над Норином Скалозуба. — Много! Строем идут! Нам конец!!!