— А куда бросишь свою дробинку ты, благородный Фаррикс? — поинтересовался Аброгастес.
— На чашу жизни, конечно, — ответил Фаррикс и положил дробинку на уже и так отяжелевшую чашу жизни. — Слава алеманнам! — провозгласил он.
— Слава алеманнам! — отозвался Аброгастес.
Надсмотрщики, которые держали веревки Гуты, позволили ей опуститься на землю.
— Продолжайте свои игры, друзья и братья, — разрешил Аброгастес, подняв руку.
— На колени, рабыня, — приказал надсмотрщик женщине, стоящей в маленьком кругу.
Вновь послышались восклицания: «сорок!» «сорок шесть!»
Аброгастес взглянул на Гуту, потерявшую сознание.
— Снимите с нее веревки, оставьте руки связанными и приведите в чувства, — сказал он. — Принеси обычный ошейник для нее, — обратился он к одному из слуг.
Кости звонко стукались о доски столов. Еще одна рабыня была выиграна.
Одну за другой их вводили в круг, заставляя перебираться сюда с островка в центре зала под громкий перезвон колокольчиков на ногах.
Бесчувственную и связанную Гуту облили ледяной водой. Она закашлялась, пытаясь высвободить руки, и дико взглянула на Аброгастеса, лежа на земляном полу, от воды превратившемся в жидкую грязь.
Аброгастес взял свой меч с чаши весов и отдал оруженосцу. Затем он повернулся к Гуте. В зале позади него игра была в разгаре.
— Наденьте на нее ошейник, — приказал Аброгастес.
Один из мужчин склонился над рабыней и надел на ее шею ошейник. Ошейник был простым и легким, он плотно охватывал шею и запирался сзади на замок.
— Теперь, когда она получила ошейник, бросьте ей кусок мяса, — сказал Аброгастес.
— Ложись на живот, рабыня, — приказал мужчина. Гута легла на живот, мясо бросили в грязь перед ее лицом.
Она поспешно схватила мясо своими маленькими, ровными зубами, оторвала от него кусок и принялась жевать.
Старшая из трех рабынь для показа и две ее белокурых спутницы, прикованные цепями у помоста, испуганно воззрились на Гуту. Их обычно кормили из мисок, поставив на четвереньки. Это был один из способов напомнить женщинам, что они рабыни.
В зале выиграли еще одну женщину, в круг ввели следующую.
Внимание всех гостей было приковано к игре. Граник выиграл себе уже вторую рабыню, и она, подобно первой, была привязана под его столом.
Гута с жадностью доела мясо, но больше ей ничего не дали.
Она умоляюще взглянула на надсмотрщика.
— Мы обязаны заботиться о твоей фигуре, — наставительно произнес он.
— Нельзя ли дать мне воды, господин? — попросила она.
— Тебе уже дали воду.
Гута наклонилась и начала лакать воду с пола, смешанную с грязью.
Ей никогда не приходилось пить таким образом, пока она была священной девой и жрицей.
Ингельд наблюдал за ней. Он обратил внимание на изящно округленные бедра рабыни.
Гости выиграли очередную женщину и приготовились разыгрывать следующую.
— Теперь мой господин пойдет отдыхать? — спросил писец.
— Да, — кивнул Аброгастес.
Двое телохранителей поднялись с мест, чтобы вместе с оруженосцем проводить Аброгастеса из зала.
Аброгастес указал на Гуту одному из надсмотрщиков.
— Пусть ее вымоют, причешут и дадут обычную одежду рабынь. Приведите ее сегодня ночью ко мне.
Гута перепуганно и благодарно взглянула на своего господина.
— Можешь встать на колени, — мягко сказал надсмотрщик.
Гута поднялась, без позволения подползла к Аброгастесу и прижалась головой к его ногам. Он сделал вид, что ничего не замечает.
— Вот эту, — произнес он, указывая на старшую из трех рабынь для показа, — приготовьте и приведите сегодня ко мне.
— Господин! — радостно вскрикнула блондинка, протягивая к нему свои маленькие руки так, как позволяли ей цепи.
— Господин! — крикнула Гута, разочарованно и протестующе поднимая голову. — Разве-«е меня вы приказали привести к себе?
— Нет, меня! — перебила блондинка.
— Меня! — крикнула Гута.
— Я люблю вас, господин! — настойчиво повторяла блондинка.
— Я люблю вас, господин! — пыталась перекричать ее Гута.
— Это правда? — обратился Аброгастес к Гуте, взглянув на нее сверху вниз.
— Да, господин, — прошептала она, опустив голову.
— Ограниченно и осторожно, как любят свободные женщины?
— Нет, господин!
— Всей глубокой и страстной любовью рабыни?
— Да, господин! — поспешно ответила она.
— Я возбуждаюсь при одном взгляде на вас, господин, — произнесла блондинка, и ее спутницы вздохнули.
Разве осмелилась бы она открыто заявить об этом, если бы не была рабыней?
Ее спутницы покраснели и потупились. Они тоже были рабынями, им тоже приходилось стоять на коленях перед своими господами. Их тела тщательно осматривали, за ложь их жестоко наказывали.
— А ты, рабыня? — обратился Аброгастес к Гуте.
— Да, господин, — прошептала она. — Много раз, стоило мне только взглянуть на вас, я приходила в экстаз.
Аброгастес оглядел ее.
— Хотя вы не удостоили меня ни единым прикосновением, вы завоевали меня, и теперь я ваша…
— Прежде, чем я встретила такого мужчину, как вы, господин, — перебила ее блондинка, — я знала только мужчин Империи. Я даже не подозревала о существовании таких, как вы — мужчин, перед которыми женщина становится покорной и услужливой рабыней.