Поднялся в квартиру к Паше и с порога почувствовал спиртовой запах. Спасенный сидел на диване в одних боксерах, грязная и окровавленная одежда валялась посреди зала. Светка смазывала йодом раны на ногах, а Макс заканчивал завязывать узлы бинта на руке. Повязка пропитывалась красным. Павлик держал в руках бутылку Джек Дэниэлс, и морщился и шипел сквозь зубы.
— Суки, суки. Уроды конченые. — Увидев вошедшего Толика. — Спасибо. я думал они меня кончат. Они с рынка за мной погнались. Это Кислый, помнишь с нами до 8 учился. Вот он-то меня первый и узнал. Они там ларек ломали, и я на них не вовремя вышел. Они пиво бросили и за мной.
— Скажи, какого х… тебя на улицу понесло? Че ты там забыл, сестру бросил и линять решил? — слова как гвозди прибили очкарика к дивану.
— Я проверить хотел. — Ботаник явно не ожидал, что еще раз получит, но уже от спасителя — Почему генераторы бензиновые работают, а машины стоят. Думал найти жигу старую, но те что без компьютера, и попробовать завести. помнишь, сначала инет вылетел потом электричество пропало, а по идее должно быть наоборот. — Паша протянул угловатую бутылку.
Толик отмахнулся, а вот Макс протянул руку за что и получил подзатыльник.
— Ты не оборзел молодой, второй лещ за день. — И выдернул виски, поставив на стол. — Нашел? — Кого? – Паша смотрел на спасителя недоуменно — Жигу, нашёл? — Толик снова задал свой вопрос. — Нет, не нашёл, да и был то в двух дворах и на рынке. — Паша поправил очки и сделал кислую физиономию. — Но это ни о чем не говорит. Может как раз они-то и уехали. Поэтому и не нашёл. — Паша встал, и хромая прошёл шкафу и вытащил чистую одежду. — Свет собери что-нибудь перекусить, что-то я от пробежки проголодался. Там на углу бургерная сгоревшая, ну та что с белой булкой на крыши из которой сосиска торчит, помнишь мы еще все над ней ржали.
— Нет, не помню, — раз и навсегда оборвал Толик разговор в этом направлении. Вспоминать он не хотел, и еще раз переживать все было невыносимо. — Как думаешь, они вернутся? — Думаю да, но не сегодня и не завтра. — Паша почесал рану на руке и поежился.
— Тогда так, ты я вижу пришел в себя, бери сестру и идите по всем квартирам в подъезде и собирайте людей ко мне, на совет. Стучите и не стесняйтесь. Чтоб через час народ стал подтягиваться. –поправил, оленя, на плече и пошел к выходу. В коридоре услышал, как Паша в зале говорил Максу. — Братан, у тебя молодец, бах, бах и мат. королем и офицером, как Касабланка. Спустившись к себе, Толик вытащил из шкафа пододеяльник, расстелил его на полу. Он искал чисто белый, но таких как оказалось в доме не было. Был в мелкий синенький рисунок. Баллончиком красной краски нарисовал большой крест, тот получился не совсем ровным, но внушительным.
–Раз враги знают, где я живу, то пусть и друзья тоже знают. И вывесил пододеяльник на балконе, чтоб ветром не складывало рисунок, во внутрь положил швабру и кинул всякую ерунду для тяжести. Поступок не остался незамеченным. Народ потек, сначала по капле, потом ручейком. Первыми пришли сёстры Вайнштейн. Поскреблись в первую же ночь. Они стояли тепло одетые с рюкзаком за плечами и у старшей за спиной был дробовик.
— Прими нас. К нам уже стучались. И мы решили, будет вместе проще. — С сёстрами Толик был знаком не близко. Часто встречал их со скрипками спешащих в музыкалку, в школе они учились на год младше. Но было понятно, что первыми при кипеше пострадают именно они, по фамилии и потому что девчонки. Дальше — больше, скоро подъезд гудел, и они безбоязненно оккупировали весь двор, перегородив вход под аркой и проезд с другой стороны автомобилями.
На балконах некоторых девятых этажей вывесили белые простыни с красной буквой «Т». Все дело в том, что Толик нарисовал крест неровно и пододеяльник провис и верхнюю часть не было видно. Сразу он не обратил внимания, а потом уже переделывать не было смысла. Причина и участник тех первых событий, сам ботаник Пашка ходил показывал свои раны и рассказывал, как все было.