- А если заметят, то скажем, что мы родные братья. Снимем тюбетейки и, пожалуйста,- все одинаково лысые.
- А как же я?-спрашивает Лидочка и рассеянно крутит в руках мамин театральный бинокль.
Мы смотрим на Лидочку. Думаем.
- Очень просто,- говорит Славик.- Отдадим ей билет. Мы же мужчины. Протыримся. Я скажу, что потерял маму. А вы скажете, что потеряли меня.
Лева хмурится:
- Подожди. Но ведь тебя же никто не берет.
- А мне мама разрешила. Вот и бутерброд дала.
- Ну и протыривайся вместе со своей мамой.
Славик смотрит на нас, как на самых последних предателей. Он даже не утирает слез. Он просто удивленно смотрит на всех по очереди и молчит. Даже не молчит, а говорит мокрыми глазами.
- Ладно, пойдем,- не выдерживаю я.
* * *
В общем, или милиция очень любит детей, или дети очень любят авиацию, но мы на Тушинском аэродроме.
Народу полно. У всех какие-то бумажные козырьки от солнца, все смотрят в небо, а еще тянутся на носки, смотрят туда, где очень далеко на трибуне стоят люди в белом. Мишка спрыгнул с моей спины, почему-то шепотом сказал, что он видел Сталина.
И какой бы самолет с могучим ревом ни пролетал над нашими головами, Мишка машет и громко кричит:
- Папа!
- Сколько же у тебя пап, мальчик?-смеются вокруг. А потом самолеты начали «воздушный бой». Их пулеметы распарывают небо, дико завывают моторы.
В небе - бомбардировщики. Они точно бомбят фанерную цель. В бинокль видно, как от земли подскакивают вверх в дыму, в огне какие-то куски дерева, листы фанеры.
- Алеша, так и на войне будет?-прижимается ко мне: Лидочка.
- На войне еще страшнее,- радуется Мишка.
- Глупый какой,- говорит Лидочка.
Небо расцветилось куполами парашютов. Радио разносит над аэродромом бодрую песню:
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью… Преодолеть пространство и простор…
Славик хлопает в ладоши, смеется прямо в небо. Ему сейчас очень хорошо. Он ничего не боится. Он здорово устал и, наверное, сегодня очень спокойно уснет. А чего ему бояться, если наша авиация самая сильная в мире!
Уже стемнело, когда мы доплелись до дома. У сарая Жиган сидит, покуривает. Поздоровался и сразу в карман. На ладони желто поблескивают новенькие конические шестеренки.
- Вот, возьмите…
Присел на корточки, папироску раскуривает. Лидочка его сзади тихо за плечо трогает, он молчит.
- Жиган,- говорит Лидочка,- как тебя зовут?
Он удивленно на всех нас смотрит, не поймет, о чем его спрашивают.
- Жиган - это прозвище,- замялась Лидочка,- а зовут как?
- Ну, Колька. А что?
- Спасибо, Коля.
Он встает, отряхивается.
- А ну вас…- и медленно идет к калитке. Обернулся, замялся, спросил:-Та из райкома у вас не появляется? Нет?' Как придет, то приветик ей.
Хлопает калитка. Мы открываем свой сарай и сразу прилаживаем шестеренки.
- Влюбился он,- говорит Лидочка.
- А как ты знаешь?
- Когда задумчиво говорят, то всегда влюбляются. Мама так все роли про любовь учит.
- Может быть,- неопределенно соглашаюсь я.
- Ты бы хоть раз задумчиво что-нибудь сказал,-шепчет Лидочка,- а то только и умеешь, что орать.
- Лидочка,- говорю я задумчиво,- а в твоем бинокле хорошие линзы. Давай его разберем.
- Нет, вы только посмотрите на него,- удивляется Лидочка.
- Тише вы,- сердится Лева,- Алешка, прижми клещами этот винт.
Наконец- то тесно прижались друг к дружке шестеренки. Наконец-то закрутился, как пропеллер самолета, наш обтюратор.
Аппарат на пол поставили, сами расселись на верстаке. Сидим, молчим, любуемся.
- Сделали все-таки,- говорит Женька.
- Сделали,- сам себе удивляется Мишка.- Надо же.
- Чудно как-то все,- протирает Лева очки.
- Ну-ка, еще крутани,- прошу я Лидочку. Она сначала осторожно, а потом все увереннее, все быстрее крутит ручку нашего аппарата. И все в нем крутится, все в движении, все солидно жужжит, пощелкивает.
- А вон тот гвоздь мой!-радостно сообщает Славик.
- Собственник несчастный,- улыбается Лева.- Все это наше, общее.
Славик не понимает, беспокоится:
- А зачем вы меня тогда ругали за тот гвоздь? Можно, я покручу?
Крути, Славик! Крути. Ведь там и твой гвоздь. Все накрутились вволю. Сидим, друг на друга смотрим. Все-таки все очень хорошо на свете! Ну, просто здорово!
- Ура!
- Ха-ха!
- Банзай!
- Мировецки!
- Алешка, ну скажи что-нибудь задумчиво,- просит Лидочка.
В дверях - Гога из дом пять. За ним - всем «здравствуйте» - Лариска.
- Вы чего тут разорались?- спрашивает Гога. Мы дружно болтаем ногами.
- Аппарат закончили. Вот, смотри.
Он пригибается, обходит аппарат вокруг:
- Мне можно покрутить?
- Валяй!
Потом покрутила Лариска.
- Ну, хватит,- останавливает ее Лидочка,- его еще нужно смазать.
- Правда, обтюратор похож на самолетный пропеллер?- спрашивает Славик Гогу.
- Нет, это просто кусок консервной банки,- морщится Гога.- Самолетный пропеллер - это знаешь какая вещь? Там все изогнуто.
Славик не соглашается.
- А я видел сегодня. Когда быстро крутится, то похож.
- Где ты видел?
- Ну, на празднике… на аэродроме.
Гога плечами пожимает, на Лариску смотрит.
- Что ты там увидел?
- Настоящие боевые самолеты,- упрямится Славик.
- Он видел самолеты,- пожимает плечами Гога.- Вы только посмотрите на него. Какие? Табуретки?
- Нет, боевые. И они стреляли.
- Ребенок, это же чепуха. Вот у немцев самолеты, так это настоящие боевые. Я у отца в заграничном журнале видел. Вот эт© самолеты! Сильнее наших.
- Врешь ты,- тихо говорит Мишка. Гога на Лариску оглядывается, торопится.
- Почему вру? Пожалуйста, принесу журнал.
- А летчики? - спрашивает Мишка.
- Что летчики?
- Где летчики лучше?
- Наши летчики, конечно, хорошие,- тянет Гога,- но, понимаешь, Мишка, у них опыта нет. Они же еще не воевали. Так?
Все молчат, только одна Лариска кивнула Гоге.
- А какой у тех опыт? - это хмурится Лева.
- Ну как, какой? Они вот бомбили Абиссинию, Испанию…
- Значит, мирных жителей? - спрашивает Женька.
- Ну, значит, цель,- недоумевает Гога.- Как вы не поймете. Значит, меткость.
- Папка никогда так бомбить не будет,- медленно го-ворит Мишка.- Я знаю. Он хороший.
- Ну, твой не будет. А другие будут.
- И другие наши не будут.
- Почему?
- Потому что они папкины товарищи.
Гога добавляет:
- Им же за это платят.
- Они будут сбивать врага в воздухе,- говорит Лидочка.- И не за деньги.
Распахнулась дверь сарая.
- Здравствуйте, товарищи!-Это Мишкин папа. Улыбается: - Ты здесь, Миша? Ну, как, прошел на аэродром?
Окружили мы летчика, трогаем его, радуемся:
- А мы все протырились. Все были. И вас видели.
- И я вас видел,-смеется он.- Крылом качнул, помните?
И все вдруг вспомнили. А ведь действительно нам кто-то качал крылом.
- Вы на бомбардировщике? - догадывается Лева.- Один нам качнул…
- Нет, на истребителе.
- Ну, все равно нам кто-то качнул крылом.
- А это что у вас? - удивляется летчик - Аппарат? Закончили?
- Покрутите за эту ручку,-просим мы.-Не бойтесь. Он крутит, а мы все улыбаемся.
- Можно еще. Ну, пожалуйста.
Он опять крутит. Наш аппарат работает ровно, четко, наверное, как настоящий боевой самолет.
- Правда, наш обтюратор похож на пропеллер? - спрашивает Славик.
- Правда.
- А правда, что наша авиация самая сильная в мире? - спрашивает Женька.