Несколько минут оба молчали, потом девушка вставала, говорила: «Спасибо. Доброй ночи!» и уходила в палатку отца.
Однажды в месяце Подрезания лозы Эльханан приехал на ослике навестить старших братьев в долину Эйла. Он сгрузил Адораму бен-Шоваву в обоз положенные продукты и передал командиру братьев подарок от Ишая. Братьям Эльханан отдал связанные матерью рубахи, вручил гостинцы и спросил о новостях в армии.
– Чего тут рассказывать! – проворчал самый старший, Элиав, отламывая кусок от домашнего хлеба.– Вон видишь в том краю долины дым – это у филистимлян начали есть. Так и стоим друг против друга уже сорок дней.
– Шаул ждёт, чтобы необрезанные начали атаку, – предположил Шамма.
– Ага, – кивнул Элиав. – И они ждут. Им тоже легче защищаться у себя в стане. В общем, знаешь что, – он хлопнул Эльханана по спине, – езжай-ка ты домой, скажи от нас отцу спасибо и передай, что мы, слава Господу, здоровы. Сам видишь, какое теперь настроение у солдат, а перемен не видно. Сегодня, я думаю, и пение твоё ни к чему. Накорми осла, набери воды на дорогу и возвращайся в Бет-Лехем.
В этот момент послышались грохот, рёв и ругань на таком иврите, что Эльханан с трудом мог разобрать отдельные слова. Он вскочил и прислушался. Кто-то голосом, от которого дрожали листья на деревьях вокруг долины, поносил иврим, их армию, их короля и вообще весь дом Якова-Израиля.
Ни один солдат даже не обернулся в сторону доносящихся проклятий.
– У нас такое веселье каждый день, – объяснил Эльханану средний брат, Радай. – Это – Голиаф из Гата, вот такой «кабан»! – он показал руками.
– А вы чего терпите?
– Будет команда атаковать, тогда и нажмём, – неохотно ответил Элиав. – Заодно и этот своё получит. Сказано тебе, сорок дней уже ждём команду наступать, – добавил он раздражённо. – Может, опять некому принести жертвы и благословить войско? – предположил он, поглядев на братьев. – Когда у нас здесь последний раз был Шмуэль?
Но тут опять заорал и загромыхал железом Голиаф.
Эльханан бегом поднялся на холм на окраине стана, вгляделся. Далеко впереди, тоже на холмах, располагался лагерь филистимлян. Между неприятелями лежала песчаная долина, в середине которой росла пальма. Под деревом Эльханан разглядел огромного голого человека, который кружился и подпрыгивал под грохочущие звуки железа, производимые другим человеком, нормального роста. Второй – оруженосец, – догадался Эльханан, разглядев, что тот держит двумя руками щит и стучит им по железным доспехам, сложенным на песке. Оруженосец вскоре устал, а голый ещё кружился вокруг пальмы и самого себя, продолжая поносить иврим в грубой песне. Наконец устал и этот, сел на песок и стал вызывать на поединок кого-нибудь из армии короля иврим, расписывая, что он сделает с таким смельчаком.
Рядом с Эльхананом оказался пожилой солдат-дозорный из охраны лагеря. Он тоже стоял и смотрел в сторону Голиафа.
– А на выстрел никогда не приближается, – сказал дозорный, поглаживая высокий лук, на который опирался. – К себе зовёт.
– Так и надо пойти, – обернулся в недоумении Эльханан. – Он ведь и короля нашего поносит, помазанника Божьего!
– И пусть идёт, кому не лень, – сказал дозорный.
Эльханан посмотрел ему в глаза.
– Что кроме меня других нет? – спросил солдат и двинулся в обход, предупредив, что если кто выйдет из стана без пропуска, получит стрелу в спину, как перебежчик. Ясно?
Эльханан в задумчивости вернулся к братьям, расположившимся в тени.
– Он вызывает иврим на бой.
Братья пожали плечами – мол, знаем без тебя.
– Иди домой, – сонно повторил Элиав.
Авинадав хихикнул:
– Может наш братец захотел получить награду? Иди, прикончи этого кабана – глядишь, король дочь за тебя отдаст. Ты уже знаешь, что делают с женщиной?
Братья захохотали. Эльханан покраснел.
– И пойду, – сказал он, вглядываясь в долину.
– Только посмей, – сказал Шамма. – Мы за тебя перед отцом отвечать не хотим.
Эту ночь Эльханан провёл в стане. Утром прозвучала команда построиться к бою, и вся армия высыпала на холмы. Филистимляне стояли на своей стороне, долина между врагами оставалась пустой. Солдаты кричали и угрожали друг другу, выкликивали похвальбы и проклятья – обычное дело перед сражением.
Но боя опять не произошло. Пропели трубы, солдаты вернулись в стан, всё стихло.
И тут из долины Эйла послышался скрип повозки, и сразу начал орать Голиаф.
– Привезли пугало! – проворчал солдат рядом с Эльхананом.
Юноша решительно направился к царской палатке, откинул бычью шкуру, прикрывавшую вход, и оказался внутри.
Только что закончился военный совет, командующий и военачальники ушли, и король был один. Стоя, он пил холодную воду из чеканного кубка. Одним глазом король посмотрел на вошедшего, кивнул в ответ на приветствие и продолжал пить. Напившись, обернулся.
– Шалом, шалом тебе, певец! Как дела? – спросил он, обтирая ладонью капли с бороды. – Пить хочешь?
– Вели лагерной охране пропустить меня, раба твоего, в долину, – выложил Эльханан.
– Чего тебе там делать? – удивился король.
– Твой раб заткнёт рот этому Голиафу, который поносит дом Якова-Израиля.
Оба внимательно посмотрели в лицо друг другу.
– А-а, ты про этого, – Шаул махнул рукой. Он взял кубок из горки посуды на медном подносе, налил в него воды и протянул Эльханану: – Сядь, попей и успокойся.
Юноша покачал головой.
– Ты хочешь, чтобы я сейчас бросил подготовку к бою и пошёл бить этого крикуна? – спросил король и про себя удивился: почему оправдывается?
Эльханан опять покачал головой: не хочу.
– Или ты думаешь, найдётся кто-нибудь из иврим, чтобы пойти туда?
– Я хочу пойти, – проговорил юноша внятно. – Разреши, во имя Господа.
Король подошёл к нему.
– Сядь, – он положил Эльханану руку на плечо и заставил сесть. – Пей, – протянул кубок и добавил: «Не можешь ты идти сражаться с этим филистимлянином, ибо ты ещё молод, а он – солдат с самой юности».
– Но Господь обязательно передаст его в руки того, кто вступится за народ Божий! – выдохнул Эльханан, прижимая руку к груди.
Шаул растерялся. Он хотел сказать: «Вот мы скоро и выступим», но вместо этого молча покачал головой – мол, нет, где тебе против великана!
Он протянул руку в угол палатки. Там на подстилке лежали его кольчуга, пояс с мечом в ножнах, а рядом – открытый медный шлем, наколенники и щит.
– Примерь.
Эльханан поднял пояс с мечом, нацепил на себя, сделал шаг к кольчуге, но споткнулся о ножны и упал. Он ползал на четвереньках, стараясь выпутаться из доспехов, и при этом рассказывал, как на его стадо нападал лев или медведь и уносил овцу. Эльханан прерывал ползанье, садился и руками показывал, как вырывал добычу из пасти зверя, а самого его хватал за космы и бил камнем по голове, пока не убивал.
– Так же будет и с этим Голиафом, за то что поносит народ Божий, – закончил он, вытирая рукавом пот с лица. – Господь мне поможет.
Шаул наклонился, взял Эльханана под мышки и поставил на ноги. Хотел засмеяться, обратить этот разговор в шутку, но не смог.
Юноша отстегнул меч и положил его на место.
– Видишь, – вздохнул, – не привык я. – И улыбнулся. Потом он поднял с земли свою пращу, раскрыл суму и показал царю пять гладких камней, которые подобрал в ручье по пути в стан.
И Шаул, удивляясь сам себе, протянул пастушку пропуск – медную пластинку с чеканкой – и произнёс:
– Господь с тобою!
Эльханан поклонился и быстро вышел из палатки, прижимая к боку верёвку пращи и пастушескую сумку. Шаул стоял и глядел ему вслед, не в силах пошевелиться. Только когда снаружи раздались крики и удары, он встрепенулся и выскочил из палатки.
Тут же ему доложили, что произошло.
– Этот парнишка, – ну, который поёт, – показал пропуск и, не останавливаясь, побежал и стал спускаться в долину. Пока его братья сообразили, что их младший пошёл драться с великаном, наш певец ушёл довольно далеко. А их не выпустили из стана, и они полезли на охрану с кулаками, – рассказал вестовой.