От Чаза я узнал, что когда-то он сам состоял в рок-группе, выступавшей в стилистике The Birds. Лично Чаз играл на бас-гитаре и саксофоне-теноре, посетовав, что, исполняя музыку Джона Колтрейна, ему приходилось собирать шерстку на затылке в узел, но от этого он становился похож на ведущего программы «Телекухня», где люди готовы плакать оттого, что у них не получился соус к спагетти «Карбонара».
Сейчас я был готов поверить во что угодно: хоть в искусных хирургов-инопланетян, прикончивших корову на ранчо, хоть в то, что беседую с вооруженным сусликом.
Нет, ну а что тут такого?
Кстати сказать, возникает ощущение, что никто не знает, сколько Чазу лет. Суслики в среднем редко переваливают восьмилетний рубеж, но, пообщавшись с другими представителями этого племени, проживающими в горах к югу от Булл-Ривер Фолз, я узнал, что им рассказывали легенды о Чазе еще дедушки и бабушки, которые, в свою очередь, слышали их от своих дедушек и бабушек ну и так далее.
Кто знает, может, Чазу сто лет, хотя должен сказать, что для такого возраста он выглядит бодрячком. Не исключено, что он вроде нестареющего юного вампира из подросткового кино, в котором все очаровательно бледны, белоснежно зубасты и преисполнены душевных терзаний. Складывается впечатление, что нет ничего лучше, чем быть юным влюбленным вампиром.
Если спросить Чаза напрямую о его возрасте, он смущается, начинает нервничать и делает ровно то, что и любой другой суслик, оказавшийся в неловком положении, — начинает срать. Какашки вылетают из него, словно резиновые пульки из детского пистолета.
В тот дождливый вечер Чаз распереживался, скорее всего, из-за моих бесконечных вопросов и обделался прямо передо мной. Пока я за ним прибирал, он долго извинялся, потом из-за неловкости ситуации снова разволновался. Я велел ему успокоиться, пока есть такая возможность и он не утратил над собой контроль. Тогда Чаз вскарабкался на мой стол и умылся из кружки с холодным кофе, о котором я в спешке забыл, поскольку мне позвонил фермер насчет марсиан, изуродовавших корову, и я тут же кинулся к нему на ранчо.
Час уже был поздний, а мне еще оставалось доделать кое-какую работенку. Я сварил себе свежий кофе и велел Чазу не мешать. Наивный! Это сейчас я знаю, что суслики совершенно невоспитанны. Да, не буду отрицать, во многом они куда цивилизованнее нас, но при этом никогда нельзя забывать, что эти зверьки вооружены и опасны. В обществе Чаза я постоянно напоминаю себе историю о об одном парне из Бруклина, который пытался держать в квартире-студии бенгальского тигра. Ничем хорошим это не кончилось.
Вот так лето выдалось. Я безуспешно попытался повесится. Напрасно съездил во Вьетнам. Марсиане зарезали у фермера корову. Неподалеку от города произошло убийство, и преступник до сих пор на свободе. Бушуют лесные пожары. А теперь еще и говорящий суслик нарисовался.
Ну и дела.
ГЛАВА 10
Наконец я решил, что Чаз более-менее пришел в себя после удара мордочкой о лобовое стекло моего пикапа, и отнес его в спальню, где смотрю по телевизору бейсбол и предаюсь безделью. Выглядит она нарочито убого, здесь царит пестуемый мной беспорядок. Пива, чипсов и бобового соуса у меня там столько, что на них запросто можно прожить как минимум полгода, не выходя наружу. А может быть, и целый год, если экономить арахис и вяленую говядину.
В спальне все достаточно скромно — небольшая постель и хромое дерматиновое кресло, которое я купил на ежегодной распродаже. Кровать я предпочитаю занавешивать москитной сеткой. Нет, у нас на высоте двух тысяч метров над уровнем моря комаров не то чтобы очень много, просто сетка меня успокаивает, создает иллюзию тропической влажности, которая бывает в ванной комнате, когда пустишь горячую воду. Одним словом, мне с москитной сеткой лучше.
Сейчас я практически не готовлю дома и ем в основном в закусочной «Гриль и сковородка» на Мейн-стрит. Думаю, настало время напомнить вам еще раз, что я больше не женат. Да, я пару раз ужинал с окружным судебным экспертом Кармен Руз, Пламя страсти меж нами так и не вспыхнуло, и мы остались просто хорошими друзьями — теперь у нас вроде перерыва в романтических отношениях. Не знаю, о чем я думал, и, по всей видимости, то же самое может сказать и Кармен.
Сейчас новые отношения для меня не в приоритете, и я о них особо и не думаю.
Я положил грызуна на раскладной столик для пинг-понга, на котором однажды построил маленькую модель-диораму битвы при Дьенбьенфу. На этот же столик я складываю грязное белье. Чтобы освободить место, я отбросил в сторону шорты. Чаз устроился поудобнее, усевшись на коробку с моющими средствами, положил себе на колени носок, тяжело вздохнул и произнес с сочным британским акцентом: