Что-то в отдалении громко затрещало, а потом бахнуло. Вслед за звуком падения раздалось длительное шипение. Подул ветер, сухой и на удивление прохладный, словно где-то под небесами включили невидимый вентилятор. Потом над лесом пронесся громкий стон. Очередной порыв ветра обрушил на нас облако липкой сажи. Я прикрыл лицо и сунул под мышку мешок с сусликами.
Я пнул обгоревший пень, который в ответ изрыгнул столб искр.
— Он явно горел дважды, — промолвил я задумчиво. — Кто-то его по новой поджег.
Я поковырял пяткой землю у пня. Почва была горячей, пень — подозрительно черным, а гумус, насколько я мог судить, полностью прогорел до нижнего глинистого слоя почвы. Увиденное позволило мне прикинуть, когда именно здесь полыхало пламя, сколько длился пожар и что нас ждет впереди.
— Горело тут долго, — протянул я, полностью отдавая себе отчет в том, что выбраться отсюда живыми у нас шансов мало.
Я наклонился и сплюнул. Раздалось шипение, как, собственно, я и ожидал. Передо мной раскинулось целое поле таких вот тлеющих пней, которые только меня и ждали, чтобы пробудиться ото сна.
Однажды я отправился готовить репортаж о лесном пожаре и решил взять с собой одного из моих практикантов. Сопляк приперся в шортах и футболке, словно собрался на пляж. Он угодил ногой в каверну, и от жара у него на шортах расплавилась пластиковая ширинка. Его пришлось везти в город на тележке для инструментов. Потом юнец позвонил мне из больницы и сказал, что ничего круче поездки на пожар в его жизни пока еще не приключалось.
Очередной порыв ветра принес с собой дым с перечным ароматом, означавшим, что где-то огонь еще только вспыхнул. Именно так пахнет горящая зеленая кора и свежие листья.
Через лес с громким топотом пронеслось небольшое стадо лосей. При виде меня звери остановились, сгрудились в кучу и принялись фыркать. Я застыл на месте с мешком без умолку болтающих грызунов, а еще один суслик восседал у меня на голове.
Осмелюсь предположить, что такого лоси никогда раньше не видели.
Здоровенный самец с перемазанными сажей плечами опустил голову и принялся рыть землю, а остальные лоси, испуганно попятившись, скрылись в клубах дыма. Я прекрасно понимал, от чего именно убегали эти животные.
— Сматываемся, — бросил я.
Чаз несколько раз хлопнул хвостом мне по затылку, после чего спрыгнул с моей головы и помчался к большому скальному выступу, нависав-тему над долиной. Король сусликов вскинул вверх лапы и заверещал — я знал, что подобными криками грызуны предупреждают соплеменников о надвигающейся опасности.
Остальные суслики выбрались из мешка и, подбежав к своему государю, последовали его примеру. Дюжина мохнатых колобков голосили что было мочи и при этом то наклонялись, то выпрямлялись, напоминая верующих в религиозном экстазе, молящих темное, затянутое дымом небо о спасении.
Некоторое время я наблюдал за ними, не вмешиваясь, а потом крикнул, что надо пошевеливаться, если мы не хотим превратиться в шашлык.
Практически в то же самое мгновение я увидел приближавшуюся к нам эскадрилью тяжелых вертолетов «чинук». Строй они держали просто идеально.
За штурвалами сидели не люди.
Шесть миниатюрных вертолетов зависли над нами, и Чаз, будучи главнокомандующим, принялся подавать им знаки серией замысловатых жестов и резких движений хвостом. Он скакал туда-сюда, перебирая лапами, объясняя летчикам, как нас половчее спасти.
Со стороны он напоминал пьяного мастера кунг-фу, отрабатывающего удары.
С вертолетов сбросили веревки — не тоньше бечевок, на которых дети пускают воздушных змеев. Сусликов подняли на борт — за исключением Чаза и еще двух, что остались со мной. Позади нас бесновалось пламя. Деревья полыхали, словно факелы.
Чаз куснул меня за ногу.
— Эй! — окликнул он, строго на меня посмотрев. — Слушай внимательно. Ты высоты боишься?
Я тут же объяснил, что мой личный рекорд — стремянка высотой метр восемьдесят. Чуть выше — и конец, меня начинает рвать, после чего я теряю сознание.
— Очаровательно, — с кислой миной произнес Чаз.
— Да не нужно из-за меня переживать, — махнул я рукой. — Летите себе спокойно, а до города я сам уж как-нибудь доберусь.
Чаз и слышать ничего не хотел.
— Доберешься, как же, — фыркнул он, глядя на приближающееся пламя. — Во-первых, до города далеко; во-вторых, у тебя не брюки, а шорты. Ну а в-третьих, я уже насмотрелся, как ты бегаешь со своими больными коленями.