Авторитет был одет в поношенный спортивный костюм и кроссовки на толстой подошве. Вид имел самый миролюбивый. Протягивая руку, широко улыбнулся. Даже приобнял Стержня, хлопнул по спине и предложил:
— Давай пройдемся…
Они углубились в парк… Или как это назвать? В общем, при вояках на этом месте располагались спортгородок, казармы и штаб, а теперь были два флигеля для почетных гостей, рос красивый ровный кустарник, и тянулись гладкие сосенки.
— Лет через пять будет совсем красиво, — похвастался Стилет.
— Сейчас тоже очень ничего. Одного не пойму…
— Ну!
— Как ты все это строил? Тут же не подъехать, лес кругом! Краны всякие, экскаваторы… На вертолетах, что ли, их привозил?
— То, чего нельзя сделать за деньги, можно сделать за большие деньги…
Они прошли мимо первого гостевого домика. Его окна и дверь были открыты. Шла уборка: две женщины, под присмотром охранника, сноровисто управлялись с пылесосом и машинкой для натирания паркета.
— В три часа начнется сходняк, — заговорил о деле Стилет. — Вопросов много, но все это лабуда. Настоящий вопрос только один.
— Знахарь?
— Он самый. Как заноза в заднице сидит! Надо конкретно решать…
Стержень внимательно слушал.
— …Примерный расклад я уже сейчас могу тебе сказать. По моим прикидкам, у Знахаря есть не меньше ста миллионов. Баксов, естественно! И мнения будут разные. Одни за то, чтобы Знахаря замочить, а лавэ распилить по справедливости. Другие предложат Знахаря короновать, а фишки пустить на общее дело. Голосов будет примерно поровну. Те, кто за первый вариант, не будут, сам понимаешь, сильно настаивать. Все-таки думать — это одно, а озвучить такое стремное предложение — совсем другой коленкор. Так что решение наверняка отложится. Сойдемся на том, что надо установить со Знахарем нормальную связь. Людей к нему послать авторитетных, поговорить обстоятельно…
Стилет остановился. Выдержав паузу, заговорил, не глядя на Стержня. Заговорил тише, чем прежде. Но значительно тверже.
— От этого Знахаря одни геморрои. Одна история с общаком чего стоит! А после этого?… Нырнул у нас, вынырнул за границей… Где он был, какие делал дела? Отслюнявил нам долю малую и считает, что я должен радоваться? Слишком много на себя берет пацан! Не по делам много берет… Он еще только вчера вернулся, а я уже чувствую, что всем нам головняк будет такой, что мало не покажется! А ведь после его исчезновения, когда с мусорами устаканилось, мы жили очень спокойно… Короче, со Знахарем будем решать. Вечером поговорим. Поболтайся где-нибудь здесь, только не мозоль людям глаза. Люди разные соберутся, не надо, чтобы они лишний раз тебя видели. Сам ведь знаешь, как некоторые к тебе относятся.
Стержень кивнул. С тех пор, как Стилет приблизил его к себе, сделал кем-то вроде личного исполнителя особо деликатных поручений, многие из братвы стали обходить его стороной. Одни считали за выскочку, другие просто побаивались, не без оснований считая, что с ним надо держать ухо востро. Что он будет продолжать улыбаться, даже сжимая за спиной пистолет со взведенным курком.
— Отдохни, расслабься, — Стилет похлопал Стержня по плечу. — Предчувствие у меня, что с завтрашнего дня расслабляться тебе долго не придется. Ну, после все обговорим!
Стилет, уже занятый мыслями о предстоящем толковище, хотел отойти, и Стержень поспешил сказать:
— Насчет отдохнуть — девка мне одна тут приглянулась. Из бара.
— Да? Которая из них?
— А обе! Стилет хмыкнул:
— Ну ты гигант! Валяй. Только не на стойке, пожалуйста…
Кроме двуспальной кровати, в комнате были тумбочка с видеодвойкой, пара кресел и сервировочный столик с напитками. Стержень употреблял спиртное крайне редко, а блондинка из бара, которую, как оказалось, звали Людмилой, отказалась:
— Мне ж работать еще.
— А это тебе — не работа? Раздевайся.
Она быстро скинула шмотки. Стержень представил, сколько раз она это делала. И здесь, перед широкой кроватью с белоснежным хрустящим бельем, и в других апартаментах, предназначенных для отдыха гостей, не относящихся к важным персонам. Наверное, и сам Стилет тут с ней кувыркался. Или все-таки приглашал в свои апартаменты?
Он снял пиджак, высвободился из ремней наплечной кобуры. Развязал галстук, избавился от рубашки, брюк и белья. Все аккуратно сложил на свободное кресло. Под одежду убрал пистолет. Развернулся.
Девушка, стоя перед кроватью, наблюдала за ним. Шрамы на его спине привлекли ее особое внимание. Стержень видел, как ей хочется спросить. Обычно он такие расспросы не поощрял. Отшучивался или грубил. А сейчас взял и сказал:
— Приднестровье. Осколками посекло. Люда округлила глаза. Привычка, наверное. В ее положении надо восхищаться всем, что говорит мужчина. Особенно, если он говорит про войну или про свои крутые дела. Правда, о делах Стержень не трепал никогда. А вот о войне мог порассказать всяких баек. Правду же он предпочитал не вспоминать. По крайней мере, здесь, в Петербурге. Потому как в Приднестровье он командовал диверсионным отрядом, который прославился зверствами по отношению к русскоязычному населению.
Стержень толкнул девушку на кровать и навалился сверху. В течение следующего часа он использовал ее во всех возможных позициях и всеми известными методами. Насытившись, лег на спину, закрыл глаза и велел:
— Иди работай. И скажи этой, как ее?…
— Даше?
— Ага. Пусть зайдет.
Людмила торопливо оделась. Ноги дрожали, в глазах стояли слезы. Ее унижали достаточно часто, но сегодняшний случай казался особенным. кое-как, нетвердыми руками, приведя себя в порядок, она выскользнула за дверь. А на немой вопрос подруги ответила:
— Лучше повеситься!
Вздохнув, Дарья поправила прическу и вышла из-за стойки.
Постучав в дверь «номера» и не дождавшись ответа, она ее чуть приоткрыла и просунула голову:
— Можно?
Стержень принимал душ и не слышал. Девушка зашла, постояла, раздумывая и осматриваясь. Дверь в душевую была закрыта неплотно. Даша видела, как Стержень, стоя к ней спиной, смывает шампунь с головы. На его мускулистой спине краснели пунктирные шрамы.
Даша ловко скинула юбочку и блузку, освободилась от кружевных черных трусиков. Подошла к креслу, на котором лежала одежда мужчины, и принялась укладывать свои вещи поверх его.
За этим занятием Стержень ее застал.
— Ты что делаешь, дура?
От его окрика она вздрогнула и уронила трусики на пол. Наклонилась, подняла. Сказала:
— Извините!
— А ну, быстро убери! У меня ж все провоняет твоими духами! Хочешь, чтобы меня за педика приняли? Вот дура безмозглая!
Она исправила ошибку. Стержень, вытирая волосы махровым полотенцем, подошел к ней вплотную. Оценивающим взглядом прошелся по телу девушки. Она стояла раскованно, смотрела без страха.
— А ты получше, чем Людка! — Стержень бросил полотенце и толкнул черноволосую на кровать. — Надо с тебя было начать!
— Хороший кусок надо оставлять на закуску, — успела ответить она перед тем, как Стержень сильным рывком развел ее ноги.
Теперь часа не хватило. Ушли все два. Но результат был прежним: насытившийся Стержень и партнерша, искусанная, расцарапанная, ковыляющая к двери с намерением поскорее убраться.