Папаша Убю (просыпаясь): Хватай Мамашу Убю, карнай ей ухи!
Мамаша Убю: О небо, где я? В своем ли я уме? Возможно ли? Великий Боже! Угодно небесам, чтобы сеньор Убю здесь очутился сам. Будем с ним поласковей. Ну как, толстунчик мой, мы хорошо поспали?
Папаша Убю: Прескверно! Этот медведь оказался ужасно жестким. В схватке горлациев и шкуриациев последние оказались завалены и переварены вчистую, как вы увидите собственными глазами, когда развиднеется. Слышите, благородные молотилы?
Мамаша Убю: Что он несет? Или совсем рехнулся на войне? О ком это он?
Папаша Убю: Кол, Брусок! Да отзовитесь же, срынь-сума! Где вы? Ой, боюсь! Но кто-то ведь говорил? Кто же? Уж, верно, не медведь. Срынь! Где мои спички? Должно быть, потерялись в бою.
Мамаша Убю (в сторону): Не будем упускать счастливый случай, изобразим вмешательство потусторонних сил и вырвем у него прощение за наши шалости.
Папаша Убю: Клянусь святым Антонием, опять кто-то говорит! Я слышу голос, что за чертовщина!
Мамаша Убю (басом): Да, господин Убю, ты и впрямь слышал голос, подобный гласу архангельской трубы, что в урочный час вызовет мертвых из праха и тлена! Суровый глас! Так слушай же его! То говорит архангел Гавриил, а он дурного совета не подаст.
Папаша Убю: Уж это точно!
Мамаша Убю: Не перебивай или я замолчу, и тогда пропала твоя требушонка.
Папаша Убю: Молчу-молчу, трах-тебе-в-брюх, больше ни слова. Продолжайте, милостивая Сила Небесная!
Мамаша Убю: Мы остановились на том, что ты толстяк.
Папаша Убю:Толстяк, толстяк, и преизрядный!
Мамаша Убю: Да замолчи же, черт возьми!
Папаша Убю: Эва! Архангелы не ругаются!
Мамаша Убю (в сторону): Срынь! (Продолжает.) Вы, сударь, женаты?
Папаша Убю: Да как еще женат — на страхолюднейшей мегере!
Мамаша Убю: Вы хотите сказать, на очаровательной даме.
Папаша Убю: Брр! Когтистая со всех сторон, не знаешь, как и подступиться.
Мамаша Убю: Подступаться надо ласково, сир Убю, и тогда, увидите сами, она засунет за пояс десяток Афродит!
Папаша Убю: Кого-кого родит?
Мамаша Убю: Да прочисти уши! (В сторону.) Надо поторапливаться - вот-вот рассветет. Итак, Убю, твоя супруга чудесна, прелестна и не имеет ни единого порока.
Папаша Убю: Вы ошибаетесь, нет ни единого порока, которого бы она не имела.
Мамаша Убю: Цыц, говорю! Она тебе всегда верна!
Папаша Убю: Да кто бы на нее, каргу, позарился!
Мамаша Убю: Она не пьет!
Папаша Убю: С тех пор, как я отобрал у нее ключ от погреба. А то уже к восьми утра была навеселе и обливалась водкой, как духами. Теперь она обливается розовой водой и пахнет вроде бы не хуже. Но это мне все равно. Главное — теперь навеселе хожу один я!
Мамаша Убю: Тупица! Твоя супруга не крадет!
Папаша Убю: Вот это новость!
Мамаша Убю: Не берет себе ни грошика!
Папаша Убю: Тому свидетель — неживой! — несчастная благородная животина, мой срысак: три месяца стоял некормленый, и потому мне пришлось через всю Украину идти пешком и тянуть его за узду. Пока он не сдох в строю.
Мамаша Убю: Все это гнусная напраслина! Супруга ваша безупречна, а ты сущий ирод!
Папаша Убю: Все это истинная правда! Моя супруга мерзавка, а вы сущий олух!
Мамаша Убю: Полегче, Папаша Убю!
Папаша Убю: Ах да. Я и забыл, с кем говорю. Беру свои слова обратно.
Мамаша Убю: Ты убил Венцеслава.
Папаша Убю: Моей вины тут нет. Так пожелала моя жена.
Мамаша Убю: Ты погубил Болеслава и Владислава.
Папаша Убю: Сами виноваты! Они хотели меня пришибить!
Мамаша Убю: Ты не сдержал слова, данного Бордюру, а потом убил и его.
Папаша Убю: Мне просто хотелось самому быть правителем Литвы. Но в результате она не досталась ни ему, ни мне. Так что и тут я чист.
Мамаша Убю: У тебя есть лишь одно средство искупить все свои злодеяния.
Папаша Убю: Какое же? Я бы не прочь в святые угодники, чем плохо стать прелатом и попасть в календарь?