Затем поезд тронулся. И Жюву, несмотря на все усилия, так и не удалось узнать, кто же ехал в последнем вагоне.
Поезд приближался к границе. Жюв всё ещё сохранял фальшивую бороду и тёмные очки. На пограничной станции он вышел, чтобы купить себе билет до Парижа. Вернувшись на перрон, он снова стал внимательно рассматривать таинственный салон-вагон. Вдруг у комиссара, при всём его самообладании, вырвалось удивлённое восклицание.
В какой-то момент сквозняк отодвинул занавеску на одном из зашторенных окон. И хотя чья-то рука тут же её задёрнула, в какую-то долю секунды Жюв успел различить за окном женский силуэт, в котором он узнал эрцгерцогиню Александру…
Локомотив свистнул, и Жюв едва успел вскочить в свой вагон. Теперь он возбуждённо ходил по коридору, потирая руки и чуть не приплясывая от радости: наконец-то он ухватил последнее звено и тайна его освобождения прояснилась! Во время бала во дворце леди Белсом лишилась чувств, услышав, что Фантомас схвачен. Считая, что её любовник находится в тюрьме, она стала думать, как организовать его побег. У эрцгерцогини Александры не было недостатка в преданных людях. С их помощью она организовала хитроумную комбинацию, позволившую мнимому Фантомасу — то есть, Жюву — оказаться на свободе…
«Да, да, несомненно, так оно и есть! — думал Жюв. — Сейчас леди Белсом празднует победу, считая, что освободила Фантомаса, в то время как освободила она его злейшего врага!»
Полицейский вернулся в своё купе, чтобы надеть оставленное там пальто, потому что начало холодать, и с удивлением обнаружил записку, приколотую в подкладке: «В Париже, Америк-Отель». Её мог подкинуть только кто-то из подручных леди Белсом. Уверенная, что в поезде едет Фантомас, она давала ему знать, где её следует искать в Париже.
Но почему в таком случае, спрашивал себя Жюв, леди Белсом не выходит на прямой контакт с тем, кого она считает Фантомасом? Не находя ответа на этот вопрос, комиссар начал сомневаться в своей последней версии. А что если, устав от преступного союза с Королём ужаса, раскаиваясь в содеянном, леди Белсом стремилась порвать этот союз? Что если она пыталась установить контакт не со своим ужасным любовником, а с ним, Жювом? Может быть, с её стороны не было никакой ошибки и она знала, кого спасала? Заручившись признательностью Жюва, она получила бы могучего союзника на случай, если бы ей предстояла борьба с Фантомасом, который, конечно, никогда не простил бы ей отступничества.
Глядя в сгустившийся за окном мрак, Жюв произнёс не без торжественности:
— Да будет так, леди Белсом! Никто не сможет сказать, что Жюв повёл себя неблагородно по отношению к женщине! Если только вы этого хотите, я заключу с вами союз. И тогда, Фантомас, посмотрим, кто кого!
Поезд мчался всю ночь, и около семи часов утра в предрассветном тумане возникли угрюмые очертания северных предместий Парижа. Вскоре пыхтящий локомотив остановился под стеклянными сводами Северного вокзала.
Выскочив из вагона, Жюв бросился в конец состава, надеясь встретить леди Белсом. Но та уже успела исчезнуть. Полицейский только успел увидеть, как она садилась в роскошный автомобиль, который тут же отъехал. «Ба! — подумал Жюв. — Я же знаю, где её найти… А сейчас мне надо спешить: сегодня истекает срок, когда я должен арестовать того, кого господин Аннион считает — и весьма основательно — мнимым Фридрихом-Христианом… Надеюсь, Фандор по-прежнему играет эту роль… Надо срочно разобраться и разработать дальнейший план действий! Итак, скорее в министерство внутренних дел!»
Вскочив в фиакр, он крикнул кучеру:
— Улица Соссэ, одиннадцать!
23. ОФИЦИАЛЬНОЕ МНЕНИЕ
— Что же дальше, господин Викар?
— Это всё, господин Аннион…
— Но вы не сообщили мне ровным счётом ничего! Как же так? Вы возглавляете отдел политической полиции, а сведения о том, что происходит в «Рояль-Паласе», даю вам я!
Растерявшийся от начальственного окрика, Викар пробормотал:
— А что в «Рояль-Паласе»? Там ничего особенного не происходит…
— Ничего особенного? — продолжал бушевать господин Аннион. — Хорошо же у вас поставлена информация! Мы попали в сложнейший переплёт, министру ежеминутно грозит запрос в парламенте, а вы говорите…