Наступил полдень ясного дня с голубым небом, когда они увидели город, а потом каменный форт, расположенный на скалистом холме над ним.
Канал проходил между фортом и городом и заканчивался водоемом для лодок с перекинутым через него мостом. Воду для орошения отвели от канала к буйным зеленым полям и садам. Город был застроен одноэтажными и двухэтажными деревянными домами, выкрашенными в потускневшие на солнце цвета, крыши покрыты черепицей, в центре находилась вымощенная булыжником площадь. Большие навесы и некоторое количество деревьев создавали тень на улицах и прилавках рынка, лодки сновали по каналу или стояли у причалов. Люди выходили на улицы, чтобы посмотреть на стеноходов. Вероятно, они испытывали страх, полагая, что прибыла аристократия Иерархов.
– Наследный принц, знамя, – неожиданно сказала Тренал.
Она стояла у локтя Башасы, а когда Каи оглянулся, то увидел, что глаза у нее широко раскрыты.
– Я вижу. – На лице Башасы застыло скорее задумчивое, чем мрачное выражение, но Каи сомневался, что тот выглядел мрачным, когда вел войска в атаку на Иерарха. – Дасара, приведи свою мать.
Дасара медлил в передней части паланкина, возможно, он узнал местность и понял, что они приближаются к городу, где Башаса собирался пополнить припасы. В последние пару дней несколько раненых пришли в себя и уже могли сидеть, и по паланкину стало возможно ходить. Дасара наклонился вперед, чтобы осмотреться, и тут же отпрянул назад и стал пробираться в заднюю часть паланкина.
– Знамя? – спросил Каи.
Впереди он увидел три длинных разноцветных знамени, похожих на те, что Башаса забрал из зала трофеев. Они свисали с горизонтального бруса над воротами форта.
Салател и Тренал с тревогой на него посмотрели.
– Это знамена нашего кузена, Караниса. Узурпатора, которому Иерархи передали власть в Бенаис-арайке. Они показывают, что его резиденция в данный момент находится здесь, а не в столице. – Он поскреб подбородок, на котором появилась щетина – утром воительницы забыли напомнить ему о бритье. – Возможно, у нас появятся проблемы.
Лашар пробралась сквозь толпу и отодвинула Каи локтем в сторону, чтобы встать рядом с Башасой. Она смотрела на знамена так, словно надеялась, что все ошиблись, а потом что-то прошипела на арайке. Башаса, Салател и остальные учили Каи арайку, но этого слова он еще не слышал. Он достаточно хорошо знал Лашар, чтобы понять: она никогда не будет ему нравиться, и все же она была столь же крепкой, как капитан сареди. То, что она выглядела такой потрясенной, вывело его из равновесия.
– Да, – согласился Башаса, заговоривший на имперском. Он посмотрел на Лашар и добавил: – Кузина, ты ведь понимала, что рано или поздно это произойдет.
– Да, но… – Она прикусила язык. – Как эта морщинистая задница узнала, что мы прибудем сюда? Слишком мало времени!
Тарен перемахнула через перила паланкина и встала рядом с Каи; ему удалось не дернуться. Она была единственной, кто мог соскочить с одного идущего стенохода на другого, когда оба находились в движении. В сумерках, когда она проделала это в первый раз, появившись из пустоты, Каи так сильно испугался, что едва не ударил ее в лицо.
– Должно быть, легион, который пришел на смену в Летние залы, использовал Благословенных Бессмертных, чтобы доставить сообщение и опередить нас.
Башаса согласно кивнул:
– В Бенаис-арайке есть Колодец Тосарена. Морщинистая задница – мне понравилось, Лашар, – Каранис весьма уместно подумал, что мы можем прийти сюда, и решил нас встретить.
– И что мы будем делать? – потребовала ответа Лашар, и в ее голосе появилось отчаяние.
У Каи возник такой же вопрос, но он подумал, что кузины Башасы были совершенно бесполезными, и ему приходилось изобретать способы спасти всем жизнь.
Потому что все понимали: это конец.
– Мы остановимся в городе и позволим всем сойти со стеноходов. А я возьму своих воительниц и отправлюсь на встречу с Каранисом.
Каи увидел, как расслабились плечи Тренал, и страх уступил место решимости. Воительницы с самого начала были готовы умереть, защищая Башасу, даже до того, как он придумал свой безумный план восстания. Впрочем, у Каи был примерно такой же план.
– Я пойду с тобой, – сказал он.