— Ричардмэн, — позвал Генри.
Гэнси не дышал.
Он не мог вырвать руку; это была проигрышная игра, в которую он уже играл раньше. И тут оно адски зажужжало, не взлетая. Это был шум, который Гэнси давно перестал истолковывать как звук. Это было оружие. Критический момент, когда первым умрёт тот, кто первым дёрнется.
— Дик.
Гэнси не дышал.
«Вообще-то, шансы быть ужаленным насекомым удивительно малы. Думай об этом», — часто говорил Гэнси волнующийся друг семьи, пока они стояли снаружи, а насекомые ярко виднелись в сумерках. Когда в последний раз его жалили? Он не мог обработать мысль, почему Генри сделал такое. Он не знал, что должен был думать. Должен ли он вспомнить всё, что с ним случалось? Всё хорошее и плохое? Потому что если так, то плёнка застряла, проигрывая только этот момент.
— Гэнси, — окликнул Генри. — Дыши.
Гэнси видел маленькие огоньки боковым зрением. Он дышал, просто недостаточно. Он не мог рискнуть и пошевелиться.
Генри коснулся тыльной стороны руки Гэнси, а затем накрыл его ладонь другой своей рукой. Насекомое оказалось пойманным в ловушку, устроенную Гэнси и Генри, внутри сферы из пальцев.
— Вот чему я научился, — сказал Генри. — Если не можешь не бояться...
Существовало место, где ужас останавливался и становился небытием. Но сегодня в этой яме с насекомым на его коже, с обещанием, что скоро он умрёт, небытие так и не приходило.
Генри закончил:
— ...бойся и будь счастлив. Думай о своей малышке-подружке и времени, что мы провели вместе прошлым вечером. Думай о том, чего ты боишься. Вес сказал тебе, что это пчела? Это должно быть что-то, что тебя убьёт? Нет. Это просто маленькая штучка. Она может быть чем угодно. Наоборот, она может быть чем-то прекрасным.
Гэнси больше не мог задерживать дыхание, ему нужно было падать в обморок или как следует вдохнуть. Он выпустил неровный поток воздуха и втянул другой. Темнота снова стала темнотой, танцующие огоньки пропали. Его сердце всё ещё грохотало в груди, но уже замедлялось.
— А вот и он, — произнёс Генри так же, как делал это на День Ворона. — Ужасно видеть кого-то другого испуганным, ведь так?
— Что у меня в руке?
— Секрет. Я собираюсь доверить тебе этот секрет, — сообщил Генри. Теперь его голос звучал немного неуверенно. — Потому что я хочу, чтобы ты доверял мне. Но чтобы доверять, если мы станем друзьями, ты должен знать правду.
Генри глубоко вдохнул, а затем убрал свою руку, накрывающую сверху ладонь Гэнси, открывая пчелу необычайного размера.
Гэнси едва успел среагировать, когда Генри снова коснулся его пальцев.
— Спокойно, мистер Гэнси. Посмотри снова.
Теперь, когда Гэнси успокоился, он смог увидеть, что это была совсем не обычная пчела, а прекрасное роботехническое насекомое. Возможно, прекрасное – не самое лучшее слово, но Гэнси не мог сразу придумать другое. Крылья, усики и ноги были однозначно выполнены из металла с мелкими шарнирами и тонкими проволочными крыльями, но это было так утончённо и изящно раскрашено, как лепестки цветка. Насекомое было неживым, но оно выглядело жизнеспособным. Он видел это в темноте, потому что у него было крошечное сердце, излучающее янтарное свечение.
Гэнси знал, что семья Генри владела бизнесом по созданию роботехнических пчёл, но он не представлял такое, когда размышлял о роботехнических пчёлах. Он был совершенно уверен, что видел изображения роботехнических пчёл, и тогда они были внушительным подобием нанороботов, они были совсем не похожи на настоящих пчёл, имея больше общего с крошечными вертолётами, чем с живыми насекомыми. Пчела Генри же была дьявольски и невероятно сконструирована. Она так сильно напомнила ему нагреженные предметы Ронана, что стало трудно отделаться от этой мысли, как только она пришла в голову.
Генри достал свой телефон из кармана. Быстро коснувшись его пальцами, он включил украшенный радугой экран, на который почему-то было странно смотреть.
— Робопчела взаимодействует с Ченгфоном через приложение. Оно работает по отпечатку пальца, так что, как видишь, я прижимаю палец сюда и говорю, что хочу, чтобы она нашла — робопчела, найди клёвые волосы — о, и смотри, она ищет.
Гэнси резко вздрогнул, когда пчела взлетела с тем же звуком, что и раньше, поднимаясь в воздух и приземляясь на его волосы. Её вес ощущался ещё хуже, чем на ладони. Он скованно попросил:
— Ты можешь её убрать? Она заставляет меня чувствовать себя очень неуютно.
Генри снова прижал палец к экрану, и пчела опять поднялась в воздух, с жужжанием передвигаясь к его плечу.
Гэнси заметил:
— На этот раз ты ничего не сказал.
— Нет, я и не должен ничего говорить. Она читает мои мысли через отпечаток пальца, — пояснил Генри. Он не отрывал глаз от экрана, пока это говорил, но Гэнси видел в свете телефона, что тот оценивает его реакцию. — Так что я только говорю ей, что делать, и — опа! — она летит, спасибо, спасибо, маленькая пчёлка.
Генри протянул руку, и пчела, зажужжав, вспорхнула на неё, словно подвижный цветок, свет погас. Он сунул её назад в карман. Конечно, такое было невозможно, и Генри ждал, что Гэнси скажет, что такое невозможно. Вот почему это был секрет, потому что такое не могло существовать.
Сеть опутывала Гэнси, он чувствовал это.
— Твои родители делают роботехнических пчёл, — аккуратно начал он.
— Мой отец. Компания моего отца, да. — Тут была проведена черта, хотя Гэнси этого не понимал.
— И они делают таких пчёл. — Гэнси не старался, чтобы это прозвучало, будто бы он поверил.
— Гэнси, чувак, думаю, мы должны решить, доверяем мы друг другу или нет, — заявил Генри. — Думаю, это момент нашей молодой дружбы.
Гэнси обдумал его слова:
— Но доверять кому-то и довериться ему — не то же самое.
Генри одобрительно рассмеялся.
— Нет. Но я уже и доверяю тебе, и доверился тебе. Я храню секрет о том, что было в твоём багажнике, и секрет об Адаме Пэррише, которого не убило черепицей с крыши. Тут доверяю. И я доверился тебе: я показал тебе робопчелу.
Всё верно. Но Гэнси знал достаточно людей с секретами, чтобы не прельститься лёгким использованием их в качестве валюты. И бóльшая часто того, с чем сейчас жил Гэнси, подвергала риску жизни других людей, не только его собственную. Было достаточно доверия для вечеринки в тогах и для ямы в земле. Он сказал:
— Есть принцип в психологии, который используют продавцы автомобилей. Они покупают тебе кока-колу в автомате за их деньги, и ты потом чувствуешь, будто должен купить у них автомобиль.
В голосе Генри слышался юмор.
— Ты говоришь, что твои секреты по отношению к моим секретам словно автомобиль и газировка?
Теперь юмор появился в голосе Гэнси.
— Компания твоего отца не создавала эту пчелу, ведь так?
— Так.
Он тоже мог с этим покончить.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Слово «магия»?
— Ты видел раньше такую магию, как моя робопчела, — предположил Генри. — Наблюдать, как Пэрриш отклоняется от тонны кровли, это не тот же тип магии. Где ты видел такой вид магии?
Гэнси не мог.
— Это не мой секрет.
Генри произнёс:
— Избавлю тебя от агонии, я знаю. Деклан Линч. Он продал моей матери двух пчёл.
Это оказалось так неожиданно, что Гэнси был рад, что они снова в кромешной темноте, он был уверен, шок добрался до его лица. Он изо всех сил старался свести информацию воедино. Деклан... Так эта пчела была работой Найла. Если мать Генри была клиентом, означало ли это, что Деклан торговал с народом в школе? Несомненно, Деклан не настолько глуп.
— Как твоя мать узнала, что их можно купить? Ты ей про них рассказал?
— Ты всё понял задом наперёд. Она не знает, потому что я здесь. Я здесь, потому что она знает. Не видишь? Я её оправдание. Она посещает меня. Покупает что-нибудь у Деклана Линча. Едет назад. Нет никого умнее. Ах! Я хотел сказать это вслух в течение двух лет. Они гноятся, эти секреты.
— Твоя мать отправила тебя в Аглионбай, только чтобы иметь прикрытие, когда ведёт дела с Декланом? — спросил Гэнси.