Половица скрипнула; костяшки стукнули один раз по открытой двери. Адам поднял глаза и увидел Найла Линча в дверном проёме. Нет, Ронана, его лицо ярко освещено с одной стороны и совершенно затенено с другой, облик мощный и спокойный, большие пальцы засунуты в карманы джинс, кожаные браслеты перекручены на запястье, ноги босые.
Он безмолвно пересёк пол и сел рядом с Адамом на матрац. Когда он протянул руку, Адам положил в неё модель.
— Старая вещица, — произнёс Ронан. Он повернул переднее колесо, и снова из неё заиграла музыка. Так они просидели несколько минут, пока Ронан исследовал машинку и поворачивал каждое колёсико, чтобы раздавались разные мелодии. Адам наблюдал, как внимательно Ронан изучал трещинки, его ресницы низко опустились на глаза. Ронан выдохнул, положил модельку на кровать рядом с собой и поцеловал Адама.
Однажды, тогда Адам всё ещё жил в трейлерном парке, он толкал газонокосилку по чахлой стороне сада, когда понял, что в миле от него пошёл дождь. Он почувствовал земляной аромат дождя на почве, а также волнующий, беспокойный запах озона. И он увидел его: мутно-серая пелена воды загораживала горный пейзаж. Он мог отслеживать, как линия дождя движется через безбрежное сухое поле ему навстречу. Дождь был тяжёлый и тёмный, и он знал, что промокнет, если останется на улице. Непогода двигалась издалека, так что у него было много времени, чтобы убрать газонокосилку и зайти в укрытие. Вместо этого он просто стоял и смотрел, как дождь приближается. Даже в последнюю минуту, когда он услышал, как капли стучат по траве, он остался. Закрыл глаза и позволил буре себя промочить.
Вот такой это был поцелуй.
Они снова поцеловались. Адам почувствовал это больше, чем губами.
Ронан отдалился с закрытыми глазами и сглотнул. Адам наблюдал, как его грудная клетка поднимается и опускается, брови хмурятся. Он чувствовал себя так ярко, мечтательно и нереально, как свет в окне.
Он ничего не понимал.
Прошло довольно много времени, прежде чем Ронан открыл глаза, и, когда открыл, выражение его лица было сложным. Он встал. Он всё ещё смотрел на Адама, и Адам смотрел в ответ, но ни один из них ничего не говорил. Возможно, Ронан хотел этого от Адама, но Адам не знал, что сказать. Он был магом, как утверждала Персефона, и его магия устанавливала связи с несовместимыми вещами. Только сейчас он был слишком полон белого, пушистого света, чтобы что-либо логически связать. Он знал, что из всех вариантов в мире Ронан был самой сложной версией любого из них. Он знал, что Ронан – не то, с чем можно экспериментировать. Он знал, что его губы всё ещё ощущали тепло. Он знал, что начинал учёбу в Аглионбае с убеждённостью, что хочет держаться от подобного состояния и всего с этим связанного как можно дальше.
Он был почти уверен, что это первый поцелуй Ронана.
— Я пойду вниз, — сказал Ронан.
Найл однажды рассказал Ронану одну историю, а тот не мог её вспомнить, но всегда любил. Там было что-то про мальчика, который ужасно походил на Ронана, как и все мальчики в историях Найла, и про старика, который ужасно походил на Найла, как и все старики в историях Найла. Старик, возможно, на самом деле был чародеем, а мальчик — его учеником, хотя Ронан, наверное, соединил историю с фильмом, который видел однажды. В истории был магический лосось, что даровал счастье человеку, его отведавшему. Или, может быть, не счастье, а мудрость. В любом случае, старик был слишком ленив или занят, или он был в деловой поездке, чтобы тратить время, пытаясь изловить лосося, так что он поручил мальчику поймать для него рыбу. Отловленного лосося мальчик должен был приготовить и отнести назад старику. Паренёк сделал, как ему велели, так как был столь же умён, как и старый чародей, но когда он готовил лосося, он обжёгся. Прежде чем подумать об этом, он засунул обожжённый палец в рот, таким образом получив магию лосося.
Ронан чувствовал, что ненамеренно поймал счастье.
Он мог бы сделать что угодно.
— Ронан, брат, что ты делаешь наверху? — позвал Деклан. — Ужин готов.
Ронан находился на крыше одного из небольших навесов с техникой. Навес был так высок, как Ронан мог соорудить в короткие сроки без крыльев. Он не опускал рук. Светлячки, безделушки и его нагреженные цветы светились и кружились вокруг него, они так и носились в поле его зрения, когда он устремил взор в небо с розовыми прожилками.
Спустя минуту крыша застонала, и Деклан застонал, а затем старший брат подтянулся и забрался к Ронану. Он встал, глядя не в небо, а на всё то, что плавало вокруг младшего брата.
Вздохнул.
— Ты и правда хорошо поработал над этим местом. — Деклан дотянулся и поймал одного из светлячков. — Иисус Мария, Ронан, тут даже нет никаких букашек.
Ронан опустил руки и посмотрел на огонёк, который ухватил Деклан. Он пожал плечами.
Деклан выпустил огонёк назад в воздух. Тот парил прямо перед ним, освещая резкие черты лица Линчей, морщинку беспокойства между бровями, печать разочарования на устах.
— Он хочет поехать с тобой, — сказал Ронан.
— Я не могу взять с собой светящийся шар.
— Вот, — произнёс Ронан. — Подожди.
Он переступил с ноги на ногу, чтобы достать что-то из кармана, и протянул Деклану на ладони. Оно выглядело как неказистая утяжелённая шайба около полутора дюймов [30] в диаметре, стимпансковское [31] пресс-папье от странного механизма.
— Ты прав, этот привлекает гораздо меньше внимания, — иронично усмехнулся Деклан.
Ронан сильно стукнул по объекту, и с искрящимся шипением прыснуло маленькое облачко огненных сфер.
— Боже, Ронан! — Деклан резко дёрнул подбородком.
— Да ладно. Подумал, я снёс бы тебе лицо?
Он показал снова: быстрый хлопок, взрыв сверкающих сфер. Потом перекинул в руку Деклана и, прежде чем Деклан смог бы что-нибудь сказать, опять тыкнул эту штуку для активации.
Сферы взметнулись в воздух. На мгновение Ронан увидел, как его брат оказался внутри, наблюдая, за сферами, неистово парящими вокруг его лица, каждое золотое солнце воспламенялось золотым и белым, и, когда он заметил всеобъемлющую тоску на лице Деклана, он понял, сколько Деклан упустил, пока рос не грезящим и не грёзой. Это место никогда не было ему домом. Семья Линчей никогда не пыталась сделать его домом Деклана.
— Деклан? — позвал Ронан.
Лицо Деклана прояснилось.
— Это самая полезная штука из всех, что ты создавал. Ты должен её назвать.
— Я и назвал. МИРОМАСТЕР. Все буквы заглавные.
— Строго говоря, ведь это ты – миромастер, верно? А это просто мир.
— Любой, кто его держит, становится МИРОМАСТЕРОМ. Прямо сейчас ты — МИРОМАСТЕР. Вот, держи, положи в свой карман. Вашингтонский МИРОМАСТЕР.
Деклан протянул руку и потрепал бритую голову Ронана.
— Ты такой мелкий говнюк.
В последний раз они стояли на этой крыше вдвоём, когда их родители были живы, скот на этих полях неторопливо пасся, и мир был местом поменьше. Те времена прошли, но в коем-то веке всё было хорошо.
Братья оглядели место, которое их создало, а затем спустились с крыши вместе.
Независимо от того, с какого места вы начали знакомиться с этой историей, она была о Нив Маллен.
У Нив была такая карьера, о которой большинство экстрасенсов только мечтали. Частично благодаря тому, что она очень легко монетизировала разнообразные видения: она была хороша в работе с определёнными цифрами, определёнными буквами, в вытягивании телефонных номеров из людских бумажников, дней рождения из их голов, в точном предсказывании грядущих событий. А частично благодаря тому, что она была целеустремлённой и амбициозной. Ей всё время было мало. Карьера была стаканом, который, казалось, никогда не наполнялся. Она начала с телефонной горячей линии, а потом опубликовала несколько книг, добилась для себя шоу на телевидении, которое выходило ранним утром. Её уважали.