Это не создало брешь в выражении лица Ронана. Ужасно было видеть его без огня или кислоты в глазах.
— Пойдём в дом, — предложила Блу.
Ронан не обратил на это внимания.
— Я знаю, что не могу это исправить. Я не дурак. Я хочу его убить.
Автомобиль застонал, уступая им троим большое пространство у открытой двери Ронана. Соседи ощущались близкими, настоящими и наблюдающими. В машине Ноа наклонился вперёд, чтобы иметь с ними зрительный контакт. Его лицо было печальным, он коснулся своей брови там, где были царапины у Блу.
«Это была не твоя ошибка, — мысленно обращалась к нему Блу. — Ты не расстроил меня. Пожалуйста, перестань от меня прятаться».
— Я не позволю ему добраться до Меттью, — сказал Ронан. Он вдохнул через рот, выдохнув через нос. Медленно и преднамеренно. Всё было медленно и преднамеренно, сглаживаясь до состояния малоэффективного контроля. — Я могу чувствовать его во сне. Могу чувствовать, чего он хочет. Он разрушает всё, что я нагрезил. Я не дам такому произойти. Я не собираюсь больше никого терять. Ты знаешь, как его убить.
Гэнси произнёс:
— Я не знаю, как найти Глендовера.
— Знаешь, Гэнси, — ответил Ронан, его голос в первый раз сбился. — Уверен, ты знаешь. И когда ты будешь готов его заполучить, я буду сидеть прямо тут и ждать, что ты скажешь, куда мне идти.
Ох, Ронан.
Глаза Ронана всё ещё были наведены на дорогу впереди. Слеза пробежала вниз по его носу и зацепилась за щёку, но он даже не моргнул. Когда Гэнси больше ничего не сказал, Ронан, не глядя, потянулся к дверной ручке, бездумно отстраняясь от дружеского участия. Он рывком высвободил дверь от руки Гэнси. И закрыл её с меньшим хлопком, чем тот, на который, как думала Блу, он был способен.
Они стояли снаружи автомобиля друга, не разговаривая и не двигаясь. Лёгкий ветерок волочил сухие листья вниз по улице в направлении взора Ронана. Где-то там монстр пожирал его сердце. Блу не могла много думать о деревьях Энергетического пузыря, подвергавшихся атаке, она становилась слишком беспокойной, даже чтобы стоять.
Она заговорила:
— На заднем сидении языковая коробка-паззл? Она мне понадобится. Я собираюсь побеседовать с Артемусом.
— Разве он не в дереве? — поинтересовался Адам.
— Ага, — согласилась Блу. — Но мы же какое-то время говорили с деревьями.
Всего несколько минут спустя она прокладывала путь через обнажённые корни бука к его стволу. Гэнси и Адам присоединилась к ней, но им было дано строгое указание оставаться на веранде снаружи задней двери и не подходить ближе. Это будет между ней, её отцом и её деревом.
Хотелось бы надеяться.
Она не могла сосчитать, сколько раз сидела под этим буком. Когда у других были любимый свитер, любимая песня, любимое кресло или любимое блюдо, у Блу всегда был любимый бук на заднем дворе. Конечно, не только это дерево – она любила все деревья – но именно это было постоянной величиной всей её жизни. Она знала впадины в его коре, и насколько оно вырастало каждый год, и даже особый запах его листьев, когда они только начинали распускаться. Она знала его так же хорошо, как знала кого-либо ещё на Фокс Вей 300.
Теперь она сидела, скрестив ноги, среди развороченных корней с коробкой-паззлом, покоящейся на икрах и с блокнотом сверху. Изрытая земля была сырой и холодной под её ногами; возможно, будь она на самом деле практичной, она бы принесла то, на чём сидеть.
Или, наверное, лучше было чувствовать такую землю, какую чувствовало дерево.
— Артемус, — позвала она, — ты меня слышишь? Это Блу. Твоя дочь. — Как только она это сказала, она подумала, что, может быть, это была ошибка. Возможно, ему не стоило напоминать об этом факте. Она исправилась: — Дочь Моры. Извини заранее за моё произношение, но книг для этого мне не выдали.
У неё впервые появилась идея использовать коробку-паззл Ронана чуть ранее тем же днём во время разговора с Генри. Он объяснял ей, как пчела переводила его мысли чище, чем их переводили слова, как пчела, в принципе, была больше Генри, чем что-либо, что слетало с его губ. Это заставило её подумать о том, как деревья Энергетического пузыря всегда изо всех сил старались общаться с людьми, сначала на латыни, потом на английском, и что у них был другой язык, на котором, кажется, они говорили между собой – язык грёз, отображённый на этой коробке-переводчике Ронана. Артемус и отдалённо не казался способным выразить себя. Может, это поможет. По крайней мере, будет похоже, что Блу старалась приложить усилие.
Сейчас она крутила колёсико, переводя слова, которые хотела сказать на языке грёз, и записывала то, что получалось. Она прочитала написанные предложения вслух, медленно и без гарантии. Ей было известно о присутствии Адама и Гэнси, но это успокаивало, а не стесняло. Она делала перед ними и более глупо выглядящие ритуалы. Вслух предложения звучали немного похожими на латынь. В голове Блу они означали:
— Мама всегда рассказывала мне, что ты был заинтересован в мире, в природе и в том, как люди взаимодействуют с ними. Я подумала, может, мы могли бы побеседовать об этом на твоём языке.
Она хотела прямо спросить про демона, но она видела, как плохо получилось у Гвенллиан. Так что теперь она просто ждала. Задний двор был таким же, как и раньше. Её руки стали липкими. Она была совсем не уверена в том, что, как ожидала, это произойдёт.
Медленно она передвигала диски на коробке-паззл, чтобы перевести с английского другую фразу. Коснувшись гладкой, похожей на кожу, коры бука, она попросила вслух:
— Пожалуйста, по крайней мере, можешь сказать, что слушаешь?
Не так много, только шорох оставшихся сухих листьев.
Когда Блу была намного младше, она проводила часы напролёт за усовершенствованием версий экстрасенсорных ритуалов, на которые насмотрелась в семейном бизнесе. Она читала бесчисленное количество книг о таро, смотрела интернет-видео о хиромантии, изучала чайные листья, проводила сеансы в ванной в середине ночи. Пока её двоюродные сёстры без усилий говорили с мёртвыми, а мать видела будущее, Блу изо всех сил боролась хотя бы за намёк на сверхъестественное. Она часами напрягала уши в поисках потусторонних голосов. Пыталась предсказать, какую карту таро перевернёт. Ждала, когда ощутит, как что-нибудь мёртвое коснётся её руки.
Вот это именно оно.
Единственное, что немного отличалось, это то, что Блу начала этот процесс с оптимизмом. Прошло много времени с тех пор, как она обманывала сама себя, думая, что имеет связь с потусторонним. Если её это и не озлобило, то лишь потому, что она не думала, будто это из-за потустороннего.
— Я люблю это дерево, — наконец, сказала Блу по-английски. — Ты не можешь на него претендовать. Если кто и может жить внутри этого дерева, то это должна быть я. Я любила его дольше, чем ты мог бы его любить.
Вздохнув, она встала, стряхивая грязь с ног. Она бросила унылый взгляд на Гэнси и Адама.
— Подожди.
Блу замерла. Гэнси и Адам резко заострили внимание на том, что собирался сказать Артемус у неё за спиной.
— Повтори, что ты сказала. — Голос Артемуса исходил из дерева. Не как глас Божий, но скорее как голос, приходящий из-за ствола.
— Что? — переспросила Блу.
— Повтори, что ты сказала.
— Я любила это дерево?
Артемус вышел из дерева. Точно так же, как Аврора выходила из скалы в Энергетическом пузыре. Было дерево, а потом мужчина и дерево, и затем только мужчина. Артемус протянул руки за коробкой-паззлом, и Блу отдала её ему. Он опустился на землю с коробкой-паззлом на коленях, сложив вокруг неё свои длинные конечности, медленно вращая диски и глядя на каждую сторону. Наблюдая за его длинным лицом, бледными губами и упавшими плечами, Блу поразилась тому, как по-разному возраст отразился на Артемусе и Гвенллиан. Гвенллиан шестьсот лет безвременья сделали молодой и сердитой. Артемус выглядел поверженным. Она задалась вопросом: это из-за всех шестисот лет или только из-за последних семнадцати?
Она просто сказала так:
— Ты выглядишь уставшим.