Самая знаменитая статья эдикта 614 г. — та, в которой Хлотарь II приказал: отныне штат чиновников будет комплектоваться только в регионах, где они осуществляют свою должность{989}. Австразиец больше не мог стать графом в Бургундии. Это было в некотором роде уступкой регионализму, какой проявился год назад в убийстве герцога Эрпона{990}. Публично поразив вожаков восстания, король скрыто удовлетворил их требования. Некоторые историки в свое время усмотрели в этом свидетельство о рождении феодализма. Но не станем преувеличивать масштаб реформы. Как всегда в истории Меровингов, надо понимать, что писаный закон обладал лишь относительной силой. Эдикт 614 г. в лучшем случае представлял собой декларацию о намерениях. Создавая впечатление, что идет навстречу фаронам Бургундии и магнатам Австразии, король просто пытался выиграть время.
В самом деле, едва Хлотарю II удалось восстановить силы, он поспешил нарушить закон, который издал сам. Он пригласил в свой дворец группу честолюбивых молодых людей из всех регионов Regnum'a и дал им юридическое образование высокого уровня. Поскольку эти юноши жили во дворце, их называли nutriti, то есть людьми, которых «кормит» король. При дворе они усваивали склонность к римской культуре и к государственному централизму. Когда они достигли взрослого возраста, Хлотарь II поспешил назначить их на высокие ответственные посты в провинциях, без всякой оглядки на их географическое происхождение. Этих nutriti Хлотаря II звали Элигий, Авдоин, Дезидерий Каорский или Сульпиций Буржский. Поскольку они долго жили во дворце вместе, они превратились в группировку друзей, очень похожую на ту, которую в 560-х годах создал граф Гогон{991}. И если некоторые nutriti заплатили жизнью за безупречную верность королевской власти, многие пережили месть со стороны своих подчиненных и способствовали восстановлению власти Меровингов.
Кстати, Хлотарь II сохранил верность той государственности, сдерживаемой прагматизмом, который принес успех Брунгильде. Так, в эдикте 614 г. был пересмотрен перечень прямых налогов — несомненно с тем, чтобы уменьшить их сумму. Но в то же время король был неумолим при взимании косвенных податей, доход от которых был заведомо выше{992}.
Наконец, чтобы исцелить старые раны междоусобной войны, эдикт вводил твердое правило, что судебное решение, принятое одним франкским государей, не может быть отменено другим{993}. Эта преемственность юстиции позволяла не возвращаться к конфискациям, которые произвела Брунгильда и за счет которых обогатился фиск. Король согласился вернуть только владения, захваченные во время «междуцарствий»{994}. Этот термин интерпретировали по-разному. Возможно, под ним имелся в виду исключительно кризис 612–613 гг., во время которого австразийские и бургундские магнаты, сочувствовавшие Хлотарю II, пострадали от репрессий со стороны королевы.
Несмотря на успех собора 614 г. и на престиж, который имела законодательная деятельность, королевской власти было очень трудно сохранять централизацию государства. В 616 г. Хлотарь II был вынужден снова созвать к себе майордома Варнахария, фаронов и бургундских епископов. Во время этой встречи он удовлетворил некоторые их просьбы, и взамен они подтвердили, самим приездом к королю, обещание хранить верность{995}. Потом, в 622 г., в обстоятельствах, которые известны плохо, Хлотарю II пришлось согласиться на восстановление в Австразии настоящего самостоятельного Teilreich'a{996}. Он посадил на мецский трон родного сына, юного Дагоберта. По такому случаю пост майордома достался Пипину Ланденскому, десять лет интриговавшему ради этого. Однако в состав нового королевства Австразии вошла лишь половина земель из тех, которыми оно обладало в период высшего могущества. Как и Брунгильда в 595 г., Хлотарь II принял меры, чтобы ограничить для восточных магнатов возможность наносить ему вред. Тем не менее Пипин и Арнульф Мецский воспользовались новой властью, чтобы продолжить давнюю борьбу за влияние с Агилольфингами. В 624 г. они сумели организовать убийство Хродоальда, зятя Брунгильды, хотя Хлотарь II попытался его защитить{997}. Влияние их партии тоже начало расширяться, коль скоро они сумели привлечь на свою сторону могущественного епископа Куниберта Кёльнского (ок. 623-ок. 663){998}.