Не знала я в тот первый миг любви,
В плену объятий, сладостного стона,
Что мне велит Всевышний подавить
Все чувства женские в себе во славу трона.
Почил отец, за ним несчастный брат
Отправился в холодную могилу.
Как был к сестре немилосерден фат,
И вот она за ними вслед почила.
Испанский принц просил моей руки,
Когда Создатель сделал королевой.
Тогда порывам сердца вопреки,
Пришлось навеки мне остаться девой.
Холодным не остался будуар,
Я не была одна под одеялом.
Дарил мужчина мне любовный жар,
И счастье материнства я познала.
Когда-то станет явью вещий сон,
Который мне с годами чаще снится.
Уйду из жизни, и великий трон
Отдать придётся отпрыску блудницы.
Отдам я трон сопернице своей.
В то время, как любимый мой сыночек,
Итог любви, неистовых страстей,
Запретный сладкий плод горячих ночек
Не сможет унаследовать престол,
Не зная своего происхожденья.
В пере и шпаге он судьбу нашёл.
Его удел морские приключенья.
IV
Я помню, как отец мой был взбешён,
Когда ему посмел перечить кто-то.
Он отправлял своих законных жён
В монастыри и даже эшафоты.
Я думала, что был излишен гнев
Но как смирить иначе волчью стаю?
А он был настоящий смелый лев,
Кулак, на горле подданных сжимая.
Несчастного сгубила полнота.
Земля дрожала от его походки.
А брата подкосила суета
И злая неподкупная чахотка.
На трон пришла «кровавая» сестра,
Считавшая меня исчадьем ада.
Настала очень страшная пора,
Сестра меня сверлила злобным взглядом.
Я заговоров сети не плела,
И была недостойна порицанья.
Но за несовершённые дела
Познала и опалу и изгнанье.
Упрятана в холодный цитадель.
И Тауэр была моя обитель.
Но согревал тюремную постель
Любимый Роберт — сердца повелитель.
Я в каменный мешок заключена,
И с грохотом за мной закрылась дверца.
Но радовала вечная весна,
И цепь его любви сковала сердце.
Он пил нектар моих невинных уст.
Что большего желать влюблённой деве.
Однажды шевельнулся карапуз
В обласканном и чутком женском чреве.
Я вскоре разродилась малышом.
И мой тюремщик — доброе создание
Сказал, что он найдёт младенцу дом,
Отдав своей сестре на воспитанье.
Жила сестра тюремщика в глуши,
В краю далёком, близ Давона где-то.
И не было на свете ни души
Знакомой с этой тайною секретной.
Старик тюремщик вскоре, заболев,
Попал во власть паромщика Харона.
Супруг сестры, до срока поседев,
Вернулся из испанского полона.
Став для младенца, как родная мать,
Кэтрин его любила словно сына.
И силилась мальчонку обучать
Наукам и искусствам, как Дофина.
Когда ему исполнилось лет пять,
Объята была трауром столица.
Взошла на трон его родная мать,
Похоронив несчастную сестрицу.
Он видел, как уходят корабли.
Рос крепышом, и грыз гранит науки.
Живя почти, что на краю земли,
Читал, писал, играл, не зная скуки.
V
А на меня свалился тяжкий груз.
Несла я ношу августейшей жизни.
Решила навсегда от брачных уз
Отречься, для служения Отчизне.
Чума, разруха, голод был в стране.
Патриции страдали и плебеи.
А в опустевшей от войны казне
Я не нашла и четверти гинеи.
Промчалось четверть века с той поры,
Замешанных на крови и на страхе.
Немало потрудились топоры,
Смиряя заговорщиков на плахе.