Наконец, машина затормозило около моего дома. «Нашего с Эйданом дома» — поправил внутренний голос.
— Может, угостишь чаем?! — тихо прошептал Райан, дотрагиваясь ладонью до моего бедра.
Тело уже давно было согласно на все, но сердце еще продолжало эту неравную схватку.
— Прости, но я слишком устала и хочу спать… — вышла, и, не оборачиваясь, направилась в сторону подъезда, молясь, только бы он не пошел следом. Быстро зашла внутрь и выжала кнопку лифта. Уже через минуту я оказалась на пятнадцатом этаже и вставила ключ в замочную скважину, повернула его несколько раз и вошла внутрь. Включила свет и, от увиденной картины, чуть не потеряла сознание.
Прямо напротив меня в кресле сидел Эйдан. Сначала мне показалось, что от всего пережитого за последние часы, у меня просто начались галлюцинации. Но нет, это был он. Сидел в своем любимом синем кресле и прожигал углями серо-зеленых глаз до пепла.
— Здравствуй, Елена Роуз. — тихо, не мигая, поприветствовал меня мужчина. Сейчас во всем его облике не было ни толики светлых чувств. Его лицо отражало лишь боль и непонимание.
— Эйдан… Ты здесь…
— Да, считай сюрприз. — он зловеще усмехнулся. — Не ожидала?! — я все еще стояла у двери, не в силах пошевелиться, словно ноги свело судорогой. Я столько раз представляла себе нашу встречу, столько раз прокручивала в голове этот момент, мечтая скорее приблизить его… Но сейчас мы выглядели совершенно чужими людьми. Даже страшно представить, как госпожа Вселенная способна шутить с человеческими чувствами.
— Тебя освободили… Эйдан… — мой рот растянула нервная улыбка. Он смотрел на меня холодно и равнодушно.
— Ты была так занята своими… — сделал паузу, а затем выделил это слово особой интонацией… — съёмками, что даже не в курсе последних событий моей жизни. Ника Дорна на прошлой недели задержали с крупной партией наркоты. И суд, наконец, рассмотрел апелляцию — меня досрочно выпустили под залог.
Я сделала шаг к нему на встречу, но тут пронзительный дверной звонок нарушил звенящую тишину. Мое сердце подпрыгнуло, а затем ушло в пятки — так как я знала, что за дверью мог находиться только один человек.
— Я сам открою. — тихо, но уверенно сказал Эйдан, — Посмотрю, кого черти принесли в два часа ночи… — в его голосе бушевала ярость, и мне стало страшно. Он распахнул дверь — на пороге стоял Райан. Мы все переглянулись, а в воздухе разлилось отчаяние.
— Елена, иди в спальню, я сейчас приду. — безапелляционно заявил Эйдан.
— Это не то, что ты подумал… Он просто забыл кое-что… Мы не…. — я заверещала, теряя сознание от напряжения. Прекрасно зная, что боец может с ним сделать.
— Елена, я сказал, оставь нас! — тогда я развернулась, и на дрожащих ногах направилась в комнату.
Через пять минут услышала звук закрывающейся двери, следом мой мужчина оказался на пороге нашей комнаты. Он выглядел абсолютно равнодушным, и к счастью, я не слышала криков или звуков борьбы.
— Что ты ему сказал?
— Какая тебе разница, это мужские дела. Иди сюда. — быстро усадил меня к себе на колени и трясущимися пальцами стал срывать с меня платье… Раздел догола, нагло блуждая руками по изгибам обнаженного тела, ощупывал меня, поедая обезумевшим взглядом. По-хозяйски засунул руку мне промеж ног, грубо сжимая мои складки.
— Я только дотронулся до тебя, а ты уже вся течешь… — он злорадно ухмыльнулся, немного отстраняясь.
Боец моментально избавился от лишней одежды и закинул меня на плечо, словно тряпичную куклу.
— Примем душ! — но это был приказ, потому что он уже затащил меня в душевую кабину. Эйдан включил воду, так, что теплые струи полились с потолка, а затем резко опустил меня перед собой на колени, натягивая волосы на кулак.
Ни разу в жизни я не испытывала такую животную страсть. Меня буквально разрывало от ощущений: любовь, отчаяние, ярость и безумная похоть завладели каждой клеточкой тела. Быстро наклонилась, не разрывая нашего зрительного контакта, и взяла его большой твердый член в рот. Из груди Эйдана вырвался сдавленный хриплый рев, но мне этого было мало, хотелось, чтобы его, также как и меня трясло от удовольствия, расщепляло на атомы…
Я нежно облизала чувствительную головку, порхая языком по стволу до самого основания, и тогда он прикрыл глаза, закусив нижнюю губу, чтобы сдержать стоны, рвущиеся наружу… Продолжила ласкать горячий член губами, уделяя особое внимание головке, облизывая и посасывая ее.
— Не останавливайся, чертовски, хорошо… — прохрипел Эйдан, сильнее натягивая мои влажные волосы на кулак, заставляя меня заглатывать его целиком. Капли воды стекали по нашим изголодавшимся телам, распаляя еще сильнее. Я стала облизывать твердый поршень быстрее, включая в процесс и руки. Его дыхание сделалось сдавленным и неровным, грудь вибрировала от хриплых гортанных вздохов.
Всасывала горячий член, продолжая нежно касаться его своим языком, хотелось вывести его из себя, выбить почву из-под ног, чтобы он вообще забыл о существовании других женщин. Только я и он. В эту секунду мои сомнения показались смехотворными… Как я вообще могла усомниться в своих чувствах к нему?! Только с ним, в этой бесстыдной позе, на коленях, чувствовала себя самой прекрасной и желанной, беззащитной и сильной духом одновременно… Мои движения сделались интенсивнее, как дикая кошка, я вбирала его в себя, чувствуя, как дрожат пальцы, удерживающие мои волосы.
— РРРРррРР… — Эйдан зарычал, обрушивая на меня всю силу своего удовольствия, а затем обессилено сел рядом на пол душевой кабины, закрывая лицо руками и переводя дыхание. Через пару минут он поднялся, и я залюбовалась его крепким накаченным телом. За время, проведенное в тюрьме, он еще сильнее раздался в плечах, правда, от меня не укрылись и новые шрамы, появившиеся на его теле.
— Мне мало одного душа. — он взял меня за руку и потащил в спальню, а я и не думала сопротивляться. Следующий раунд случился на кровати. Эйдан был ненасытен, и я без остатка отдалась нашей страсти. Он мучил меня всю ночь, выплескивая на мое слабое тело свою злость и агрессию. Наказывал меня, одновременно даруя фантастическое наслаждение. Мы, как и раньше, понимали друг друга без слов…
— Ты мой… мой… — прошептала, дотрагиваясь губами до мочки уха, в момент, когда он сдавленно застонал, после очередного круга нашего сладкого безумия.
Наконец, я вырвалась из его сильных рук, и пошла на кухню, налить себе воды, чтобы немного прийти в себя от нашего изнуряющего марафона. Но Эйдан настиг меня, как разъяренный лев, и жестко взял прямо на кухонном столе… Он дал мне уснуть только под утро.
Я открыла глаза, жмурясь от рассветного солнца. Все тело саднило, а между ног будто прошел табун лошадей… Посмотрела по сторонам, в надежде увидеть своего мужчину и, наконец, цивилизованно поговорить, но его и след простыл.
Прождала целый день, но боец вернулся лишь поздно вечером. Зашел, даже не удостоив меня взгляда, молча, съел ужин, который уже давно дожидался его на плите, и только тогда обратил на меня внимание. Посмотрел, окидывая тело плотоядным взглядом, а затем налетел на меня, быстро срывая одежду, и подмял под себя. Я запротестовала.
— Эй, стоп! Так дело не пойдет… Может для начала поговорим! Ты выслушаешь меня…Эйдааан… — замер на секунду, а затем прошептал.
— Мне не о чем теперь с тобой разговаривать… — грубо проник в меня своими пальцами, так, что я не нашла в себе силы возразить. Мы оба застонали, и слились в отчаянном влажном поцелуе…
Как известно, самая темная ночь — перед рассветом. Я открыла глаза и тупо уставилась в мрачную пустоту. И знаете, все это весьма символично — моё будущее с Эйданом виделось мне именно таким — темным и пугающим, как эта обволакивающая, промозглая калифорнийская ночь. По ночам в «городе ангелов» вылезают все бесы…
Его ладонь, словно холодная тяжелая сталь, накрывала мой живот. Вся съёжившись, лежала, боясь пошевелиться. Эйдан любил спонтанный утренний секс, а по моим подсчетам, рассвет уже не за горами. Его руки на моей талии — словно тюремные кандалы, и иногда мне казалось, что это не он отсидел полтора года, а я была заточена в тюрьму рядом с ним. Наши отношения — мой личный «Алькатрас», и сбежать на свободу не представлялось возможным. А ведь когда-то мы были безоговорочно счастливы, и этот обнаженный накаченный мужчина, который сейчас размеренно посапывал рядом со мной, был моим миром. Олицетворял для меня весь этот мир! Но я имела неосторожность потерять голову в объятиях другого…