Мональдески почуял неладное, потому что его почта стала работать нерегулярно. Он планировал побег из Франции, но королева своими действиями успела его предупредить. Среди тех бумаг, которые нашли при маркизе в Оленьей галерее, оказалось три письма, в том числе оригинал текста, перехваченного, скопированного и на некоторое время переданного королевой приору ле Белю. Одно письмо было адресовано Кристине и содержало обвинения в предательстве Сантинелли, а третье представляло собой информацию Мональдески для испанцев.
Папа был шокирован поступком Кристины и прямо сказал ей, что он теперь не так снисходительно смотрит на неё, и рекомендовал ей уехать из Рима и поселиться в Авиньоне. Он даже хотел устроить суд над капитаном её гвардии Людовико Сантинелли и двумя солдатами, которые по просьбе Кристины выступили в роли палачей маркиза. Кристина с олимпийским спокойствием выслушала все эти обвинения и… оставила их без всяких последствий. Она даже попросила у Мазарини для брата убийцы, графа Франческо Марии Сантинелли, какое-нибудь французское герцогство!
Мазарини внешне тоже был обеспокоен произошедшим в Фонтенбло и послал к королеве Пьера Шану. Шану предлагал придерживаться версии, согласно которой Мональдески погиб во время дуэли с одним из придворных королевы или стал жертвой вендетты. Но нет, Кристина не собиралась снимать с себя ответственность за поступок, ибо в противном случае это могло выглядеть как её отказ от своих суверенных прав как монарха. После встречи со старым стокгольмским другом, о содержании бесед с которым можно лишь догадываться, она направила Мазарини письмо — блестящий образчик высокомерного эпистолярного жанра:
«Брат мой,
Мсье Шану, один из моих лучших друзей, сообщит Вам, что я со всем вниманием принимаю всё, что исходит от Вас, и если ему не удалось вселить в меня панический страх, то это вряд ли объясняется отсутствием у него способностей к красноречию. Но когда речь идёт о правде, мы, северяне, ведём себя непреклонно и безбоязненно. Поэтому Вы должны отнестись снисходительно к тому, что Шану в своей миссии не достиг того успеха, который Вы желали. Можете быть уверены в том, что я с удовольствием сделаю всё, чтобы Вы остались довольны — кроме одного: испытывать страх. Вам должно быть известно, что когда человеку за тридцать, то он не боится всякой ерунды. Что касается меня самой, то я нахожу для себя менее трудным душить людей, нежели их бояться. О моём поступке касательно Мональдески я могу лишь сказать, что если бы я не сделала того, что сделала, то в ту ночь не могла бы спокойно лечь спать. У меня нет никаких оснований сожалеть о происшедшем, напротив: я имею все основания быть собой довольна.
Это моё единственное и окончательное объяснение дела. Я буду рада, если оно Вам понравится.
Остаюсь на всю свою жизнь Вашим преданным другом.
Кристина».
Ещё более суровую отповедь Кристина дала Мазарини:
«Я не знаю ни одного человека, как ни высоко было бы его положение и власть, который бы заставил меня отказаться от своих убеждений или вынудить меня отречься от своих поступков. Я это говорю Вам отнюдь не из доверия к Вам как другу — я говорю это, потому что это моё внутреннее убеждение, которое я готова открыть всему миру. Препятствовать исповедованию этого убеждения или свободному и открытому его высказыванию — это всё равно что лишать меня жизни».
Некоторые историки, включая Д. Мэссон, придерживаются того мнения, что Мазарини, предлагая Кристине свою версию событий вокруг Мональдески, не хотел насторожить испанцев и пытался спасти неаполитанскую экспедицию. Эта версия, на наш взгляд, выглядит неубедительно: во-первых, испанцы и без убийства Мональдески давно узнали о подготовке французского экспедиционного корпуса графа Мондены, а во-вторых, Мазарини, как мы знаем, к этому времени давно перестал интересоваться неаполитанским проектом.
Более сложным является вопрос, в чём же конкретно состояло предательство маркиза Мональдески. Недоброжелатели Кристины утверждали, что королева имела с ним роман, а после того как он устал от неё, она решила ему отмстить и предала жестокой казни. На самом деле все эти утверждения высосаны из пальца. Мональдески никогда не был любовником Кристины, потому что у неё, кажется, после выезда из Швеции вообще не было ни одного любовника.