– Последняя катушка, – говорит Аполлон, вставая, чтобы вставить ее.
Жестоко убитые последние члены семьи Стерлинг.
Прошлой ночью посредством огнестрельных ранений в голову были убиты Председатель городского совета – последний оставшийся в живых Стерлинг – и его жена. У Брэндона и Лэйсел Стерлинг осталась дочь, Корин…
У меня перехватывает дыхание, когда я читаю их имена. Брэндон, Лэйсел.
Корин всего пять лет. В настоящее время девочка числится пропавшей без вести. Полиция делает все, чтобы найти ее, но если кто-то владеет какой-либо информацией об этих смертях или местонахождении Корин Стерлинг, – пожалуйста, позвоните…
Я отодвигаюсь от стола, чувствуя, как к моему горлу подкатывает тошнота.
Выстрелы в голову?
– Теперь ясно, что это твой отец не давал прессе освещать подробности смерти своих братьев и сестер, – тихо говорит Аполлон. – Информация о смерти твоих родителей более подробна, чем та, которую они печатали раньше…
Не дослушав Аполлона, я бросаюсь к мусорному баку в углу, но он мгновенно оказывается рядом со мной и собирает мои волосы в хвост на затылке, пока меня сотрясают приступы рвоты. Аполлон гладит меня по спине, пока я не перестаю вздрагивать.
– Прости, – говорю я, сплевывая и опускаясь на колени.
– За что ты извиняешься? – Он проводит костяшкой пальцев по моему подбородку. – На тебя это не похоже…
– Знаю.
– Мистер Мэддон! – зовет библиотекарь, когда у него не получается открыть дверь, и мы оба вскакиваем. – Это совершенно неуместно…
– Нам пора идти, – выдыхаю я.
Аполлон кивает и берет меня за руку, не отпуская, даже когда отодвигает стул в сторону и быстро распахивает дверь.
– Вам не разрешено запирать эту дверь! – бормочет покрасневший библиотекарь, свирепо глядя на нас.
– Все в порядке, мы уже закончили. – Аполлон проходит мимо возмущенного мужчины, который, заикаясь, что-то бормочет нам вслед.
Я избегаю его взгляда и иду за Аполлоном мимо проволочных стеллажей.
Когда я поднимаю на него глаза, то вижу, как он улыбается. Думаю, ему нравится нарушать правила или же он доволен тем, что просто держит меня за руку, потому что, когда я пытаюсь высвободиться, Аполлон сжимает ее еще крепче.
Мы выходим на улицу, и, дождавшись пока Аполлон сядет на мотоцикл, я устраиваюсь сзади, обняв его за талию. Все происходит так естественно, словно мы занимались этим всю жизнь.
Глава 4
Вульф
Я сжимаю кулаки и не двигаюсь, когда рядом со мной разбивается стакан. Стараясь не выдавать своих эмоций, я пытаюсь вспомнить, когда мой отец поднимал на меня в последний раз руку с тех пор, как я стал достаточно взрослым, чтобы дать ему отпор. Но сейчас он в ярости, поэтому мне кажется, что возможно все. В результате вспышки гнева, во время которой он перевернул стол и начал угрожать всем, кто не так на него посмотрел, большинство Адских гончих покинули помещение клуба.
Несмотря на то что моему отцу потребовалось всего полгода на то, чтобы отстроить и отремонтировать их клуб, он все равно оставался на Олимпе, пытаясь вывести меня из себя. Мы вернулись в клуб только потому, что Кора не оставила Церберу другого выбора. Здесь все еще пахнет свежей краской, бар полностью уставлен новой мебелью, в комнатах на втором этаже сделан свежий ремонт, а в задней части клуба добавлено несколько комнат для парней. В принципе было разумно расширить и отремонтировать помещение, несмотря на то что его основная планировка осталась прежней.
Я не знаю, в какие комнаты он собирается поселить нас с Аполлоном, и не спешу это выяснять, потому что, судя по его настроению, сейчас он вполне может запереть меня в подвале.
Мысленно я возвращаюсь к тому, что сказал Коре мой отец после того, как удовлетворил ее просьбу. Именно его признание стало главной причиной, почему мы покинули Олимп. Она – Стерлинг. Я готов поспорить на свою жизнь, что Джейс с самого начала знал, кто она такая, и теперь, когда я думаю об этом, все становится на свои места, а каждый поступок Джейса обретает новый смысл. Я вспоминаю, как он хотел приковать ее к нам и, казалось, не мог отпустить. Черт, а ведь раньше он никогда так себя не вел по отношению к какой-либо девушке.
Я опускаю взгляд в пол, и меня пожирает такая злость, что я готов присоединиться к своему отцу и начать разбрасывать вещи по комнате. Джейс должен был быть честен с нами и рассказать, кто такая Кора, как только об этом узнал. Я не сразу распознаю, что за пронзающей болью в моей груди таится не столько гнев, сколько обида на Джейса, который решил скрывать правду от своих лучших друзей. Раньше мы делились абсолютно всем и между нами не было секретов и лжи. Черт, да мы даже делим между собой Кору.