- Я видел ее, Элли, - сказал Кингсли, подходя и становясь позади нее. Она четко ощущала его тело рядом со своим. У нее не было секса с мужчиной больше года, с тех пор как она сбежала и спряталась в монастыре. Любой другой мужчина, возможно, не заставил бы ее так сильно чувствовать себя в таком тесном контакте, но именно этот мужчина вложил ей в руку хлыст, и позволил ей уничтожить его. О, и она уничтожила его, и в процессе этого она уничтожила себя. Ее прежнее «я». Она все еще не нашла себя в новом «я».
- Кого ты видел?
- Тебя. Настоящую тебя. Я видел ее.
- Как она выглядит?
Кингсли вздохнул и улыбнулся.
- Она прекрасна. Опасна. Все взгляды устремлены на нее, когда она входит в помещение. Мужчины боятся ее, но не потому, что она враг. Они боятся ее, потому что она одна может показать им, кто они есть на самом деле. Они боятся этого открытия, но заплатят за него любую цену.
- Она счастлива? - спросила Элли.
- Она могущественна. Она может сама создать свое счастье, когда захочет.
Элли повернулась и посмотрела на него снизу вверх.
- Она с кем-то?
- Она не одинока, - ответил Кингсли. - Только не эта женщина. Это женщина, которая может войти в любую комнату, найти самое красивое лицо в толпе, посмотреть ему в глаза и знать, что к ней домой он пойдет на поводке.
Элли рассмеялась над этой идеей. Ей нравилось.
Кингсли погладил ее по щеке тыльной стороной пальцев.
Он прищурился на нее, глядя непроницаемым взглядом.
- Что? В чем дело? - спросила она.
- Я скучал по тебе, - сказал он, моргая, как будто пытаясь разогнать туман. - Прости. Я только что это понял.
- Я тоже скучала. Я думала написать тебе, но не знала, что сказать.
Кингсли повернул голову, не глядя на нее.
- Это не важно. Я тоже уехал. Я вернулся домой два месяца назад.
- Ты тоже? Почему? Когда?
Он помолчал, прежде чем ответить.
- На следующий день после твоего ухода, я уехал. И ты знаешь почему. Если бы я остался...
Если бы он остался, они, Кингсли и Сорен, нашли бы ее и вернули домой, и ни одна дверь, даже с табличкой «Мужчинам вход воспрещен», не остановила их.
- Спасибо, - прошептала она.
- За что?
Она хотела поблагодарить его за то, что он простил ее, хотя и не жалела об этом. Но она сказала: «Спасибо, что не выгнал меня. Сегодня. Я бы не стала винить тебя, если бы ты это сделал».
На мгновение она встретилась с ним взглядом. Она не сказала того, что хотела сказать, просто не могла. В прошлом году она случайно забеременела, и это был ребенок Кингсли. Учитывая, как сильно он хотел детей, она не стала бы винить его за то, что он отверг ее мольбы о помощи, снова отправив ее в ночь, изгнав из своей жизни. Теперь она была в долгу и ненавидела это, ненавидела быть обязанной ему за то, что он позволил ей вернуться в дом, который она когда-то делила с ним.
- Элли... - Он взял ее за плечи и посмотрел в глаза. - Когда Сорен впервые рассказал о тебе, я назвал тебя его принцессой. И он ответил: «Нет, она королева». И я рассмеялся. Но в прошлом году, когда мы были вместе, когда ты резала меня, обжигала, и делала все с улыбкой на лице... я ошибся. Он был прав. Ты - королева. По крайней мере... можешь ею стать. Это то, чего ты хочешь?
- Я не знаю.
- Скажи мне, чего ты хочешь.
- Мне нужна работа.
- Это и есть работа.
- Мне нужны деньги, чтобы содержать себя.
- Все это очень скучные ответы. Скажи мне правду. Чего ты на самом деле хочешь?
- Я больше не хочу так себя чувствовать. Вот чего я хочу.
Он нахмурился, глядя на нее.
- А что ты чувствуешь?
- Бессилие, - ответила она. - Я боюсь ответить «нет» на твою «вакансию». Что я буду делать, если ты выгонишь меня? Куда идти?
- К нему?
- Нет. Не могу. Это последнее место, куда я могу пойти.
Кингсли кивнул, очевидно понимая ее затруднительное положение.
- Я не могу отказаться от твоего предложения, не так ли? - спросила она.
- А ты хочешь? Честно?
Вопрос казался искренним, не издевательским каким мог быть. Он спрашивал серьезно, хотела ли она отказаться от его предложения?
- А что, если я скажу «нет»? - спросила она.
Кингсли открыл ящик стола, и внутри оказалась запертая коробка с деньгами.
- Внутри сто тысяч долларов. Они твои, если хочешь. Бери и уходи. - Он протянул ключи от коробки. - На эти деньги ты сможешь прожить пять лет, если будешь экономна. Отправляйся на юг, где зимы теплее, и арендная плата меньше. Найди работу. Вернись к обучению. Стань адвокатом, или психотерапевтом, или школьным учителем. Выйди замуж за богатого старика, мне все равно. Начни свою жизнь заново подальше отсюда, подальше от меня.
- Мне не нужны твои подачки.
- Это не подачка. После ухода Сэм, ты много лет работала моей помощницей без какой-либо оплаты, кроме проживания и питания. Я отдаю их тебе без каких-либо условий. Ты их заслужила. Все, о чем я прошу, это чтобы ты никогда больше не связывалась со мной. Я провел целый год, беспокоясь о тебе, чувствуя, что ты была моей ответственностью и я подвел тебя. Я больше не буду этого делать. Я не могу. Бери деньги и уходи, а я сниму с себя всякую ответственность. Моя совесть будет чиста. По крайней мере, в том, что касается тебя. Или...
- Или я буду работать на тебя. Здесь. Как Доминатрикс.
- Oui. И работая здесь на меня в качестве Доминатрикс, у тебя будет работа, у тебя будут деньги и у тебя будет власть.
- Власть? Работая на тебя? Если я буду работать на тебя, у тебя будет вся власть.
- Ты не будешь моим работником. Ты будешь моей королевой. Ты станешь моей королевой, и через год у тебя будет столько денег и власти, сколько ты только можешь пожелать. Сто тысяч долларов, и ты уйдешь сегодня и никогда не вернешься. Или ты останешься и будешь работать на меня, и сто тысяч покажутся тебе сущей мелочью через год. Подумай об этом. Даю тебе пять минут.
Кингсли повернулся и вышел из кабинета как ни в чем не бывало, оставив ее одну.
Оставшись одна, Элли прислонилась к стене, перед ней стоял головокружительный выбор. Сто тысяч, и она сможет начать совершенно новую жизнь далеко отсюда. Паспорт был у нее в спальне. Если Кингсли ничего не выбросил, она могла бы забрать его и уехать из страны. Деньги - это власть. Деньги - это свобода.
Но... это была игра, не так ли? подумала она, сидя в антикварном кожаном вращающемся кресле Кингсли за величественным старым столом эпохи ар-деко. Взять деньги и сбежать? Или остаться, работать и зарабатывать в два, три, четыре раза больше?
И все же... не о деньгах она думала. Деньги были средством для достижения цели, и этой целью была власть. Она больше никогда не хотела испытывать то же, что чувствовала полчаса назад, когда постучала в парадную дверь особняка Кингсли, зная, что, если он закроет дверь у нее перед носом, ей больше некуда будет пойти.
На столе Кингсли стояла шахматная доска с красными и белыми фигурами. Когда они с Сореном играли, он выбирал красные, она - белые. Когда она играла с Кингсли, то выбирала красные, а Кингсли - белые. Шахматы... странная старая игра. Она была не очень хороша в ней, как и Кингсли. У Сорена был талант. Однажды она спросила его, почему он заставляет ее играть с ним в шахматы, когда у нее это плохо получается. Он ответил: «Шахматы учат тому, что у действий есть последствия, и мудрый мужчина, или женщина, всегда будет смотреть наперед...
Элли взяла красного слона. Слон двигался по диагонали по прямой линии. Бедная пешка могла передвигаться только на клетку за раз. Хотя, если ее разыграть правильно, она могла бы стать королевой. Она поставила слона обратно на доску и взяла красную королеву и белого короля. Безусловно, король был сильной фигурой. Самая важная шахматная фигура и наиболее уязвимая для атаки. Но королева... королева была самой сильной. Более могущественной, чем король. И королева могла двигаться так, как ей заблагорассудится...