Он долго сидит. Официантка возвращается, держа в руках две глубокие тарелки с пастой.
— Шеф-повар просил, чтобы вы попробовали это, — говорит она, опуская тарелки на стол. — Может быть, мне принести дополнительную порцию?
— Нет, я не останусь. — Миллер резко встает и направляется к двери. — Ты должна мне три телефона, две шины и гребаный стул.
Я разражаюсь смехом, а официантка стоит, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Можешь идти.
— Спасибо, — говорит она с облегчением.
Джи возвращается и садится. Он смотрит на сломанный телефон и усмехается.
— Ты разбила еще один.
— Он спросил меня, не торгую ли я людьми.
— И ты оставила его в живых? — Джи передвигает одну из тарелок пасты перед собой, накручивает немного на вилку и кладет в рот. — Ты теряешь хватку, Фрэнк.
— Узнай, где он будет сегодня вечером.
— Зачем? — Дьявольская ухмылка тянется к моим губам. — Черт, что ты собираешься делать?
Мы с Джи наслаждаемся виски на террасе, пока я жду последствия своего поступка. Джи листает свой телефон, я наблюдаю за спокойной водой в ярко освещенном бассейне. Луна выглядывает из-за туч, а небо темное, усыпанное лишь несколькими звездами.
— Я кое-что заметил, — говорит Джи.
— Что?
— Участились случаи исчезновения бездомных.
— И ты говоришь мне об этом, потому что? — Я смотрю на Джи, ожидая его ответа.
— Мы должны быть осторожны, Фрэнки. Мы не хотим, чтобы правоохранительные органы разнюхивали больше, чем обычно.
Кто-то прочищает горло у меня за спиной, давая о себе знать. Я поворачиваюсь и вижу, что Майя стоит строго прямо.
— В чем дело, Майя?
— К вам пришел мистер Миллер.
Я смотрю на Джи и ухмыляюсь.
— У него ушло не так много времени, как я думала. — Он отставляет свой напиток и встает. — Спасибо, Майя. Я попрошу Дарио отвезти тебя домой.
— Спасибо. — Она мягко улыбается Джи и мне.
— Я впущу его. — Джи оставляет меня и направляется в дом, чтобы проводить Миллера.
Я слышу его тяжелые шаги еще до того, как он произносит хоть слово.
— Это из-за тебя сгорел мой дом? — кричит он, перемещаясь в поле моего зрения.
— Нет, я не заставляла никого сжигать твой дом.
— Чушь собачья, Фрэнки. Ты заставила одного из своих головорезов сжечь мой чертов дом. Какого хрена?
Я резко встаю, и Миллер выпрямляется. Я вторгаюсь в его личное пространство, наклоняюсь и шепчу: — Я сама его сожгла.
Проскакиваю мимо Миллера и направляюсь в свой кабинет.
— Ты что, издеваешься? — слышу, как он бормочет, пока ухожу. Я прислоняюсь к своему столу и складываю руки перед грудью, ожидая, когда Миллер последует за мной.
— Ты чертова психопатка, — кричит он, входя в кабинет, захлопывая дверь.
— Не стоило обвинять меня в торговле людьми.
— Ты сделала это, потому что я задал тебе вопрос? Ты сумасшедшая, Фрэнки. — Он поднимает руки и прикладывает их к голове. — Ты могла убить меня, спалив мой дом.
— Ты так драматизируешь. Я знала, что тебя нет дома.
Он опускает руки и наклоняет голову в сторону.
— Ты себя слышишь? Ты преследуешь меня, разбиваешь мои телефоны, простреливаешь шины и сжигаешь мой дом. — Он качает головой. — Не говоря уже о том, что ты оставила меня привязанным к стулу с яйцами размером с Техас.
— Пф-ф. — Я взмахиваю рукой. — Когда ты так говоришь, то кажется, будто я не в себе.
— Потому что, блять, так и есть. — Его глаза расширились от злости.
Я встаю из-за стола и оказываюсь лицом к лицу с Миллером. Он значительно выше, у него крепкое телосложение, но ни один мужчина не сможет меня запугать.
— Никогда не обвиняй меня в торговле людьми.
— Я задал вопрос.
— И ты должен знать, какой я человек.
— Да. Чертов псих!
— Прекрати это дерьмо, что ты здесь делаешь?
Он оглядывает кабинет и вскидывает руки вверх.
— Похоже, тебе нравится разрушать все мои вещи. И, благодаря тебе, теперь мне приходится спать в своем кабинете.
— Оставайтесь здесь. У меня много места.
Миллер издает громкий, снисходительный смешок.
— Да, конечно.
— О, это недостаточно хорошо для тебя? Я видела твой маленький домик, по сравнению с ним это просто роскошь.
— Ух ты, только посмотрите. Я не думал, что твое эго может стать еще больше. Прости, я ошибался.
— Хорошо, что мужчина может признать это. Это требует большого мужества и смелости. — На моих губах играет легкая ухмылка.
— Ты так чертовски снисходительна.