— Он временный. И она тоже.
— Фрэнки ДеЛука, коллекционер беспризорных, — ворчит Джи.
— Малышка, тащи свою задницу сюда, — зову я. Она быстро направляется ко мне и тут же опускает голову. Темные волосы падают, как вуаль, на лицо. Густая полоса блонда проглядывает из ее неудачного окрашивания волос.
— Где ты живешь? — Она пожимает плечи. — Ты сегодня ела? — Она качает головой. — У тебя есть имя?
— Джеки, — шепчет она.
Что-то подсказывает мне, что это не настоящее имя.
— Садись в машину, Джеки, — приказываю я.
Она поднимает голову только для того, чтобы быстро посмотреть мне в глаза, а затем снова опускает взгляд.
— Да, мэм.
Мы идем к машине, и сначала я убеждаюсь, что она села, а потом кладу руку на грудь Джи, останавливая.
— Она не кажется тебе знакомой?
— Она, блядь, воняет, это единственное, на чем я, могу сосредоточиться. Господи, Фрэнк. Она, наверное, месяц не принимала душ.
— Она может принять душ, когда мы доберемся до дома. Скажи, она не кажется тебе знакомой?
— На данном этапе позволь мне вернуться в дом, не теряя сознания от этой ужасной вони.
Я качаю головой в сторону Джи: — Ты мудак.
Cмотрю на Миллера и дергаю подбородком.
— Она едет домой с нами.
На его губах играет широкая ухмылка.
— Я не против, — говорит он и опускается рядом с девушкой.
Джеки. Да, точно.
Она постоянно удивляет.
Как только я подумал, что Фрэнки собирается оставить девочку на произвол судьбы, она усадила ее в машину и привезла к себе домой.
Сейчас Фрэнки и Джи разговаривают в кабинете, а мы с девушкой находимся в столовой, где она поглощает еду.
— Джеки, верно? — спрашиваю я.
У девушки полный рот еды, когда она поднимает на меня глаза и кивает. Ясно, что она в чем-то лжет. Возможно, это просто ложь о ее имени, но в этом деле есть нечто большее, чем она говорит.
Она проглатывает и говорит: — Я вас откуда-то знаю.
— Да?
Повар, молодая женщина, входит в столовую с очередной тарелкой еды и ставит ее перед Джеки, затем наполняет стакан водой и переходит к моему стакану.
— Спасибо. — Я слегка киваю ей.
— Да, ты выглядишь очень знакомо.
Если она не может узнать меня в роли губернатора штата, значит, разговор бесполезен.
— Расскажите мне о себе, Джеки.
— Рассказывать особо нечего, — говорит она и опускает голову.
— Как ты оказалась на улице?
Она кладет руку на живот.
— Мне пришлось уйти, — говорит Джеки тихим голосом.
У меня челюсть сжимается от одного этого маленького поступка. Это говорит о том, что ребенок, возможно, появился в плохой ситуации.
— На каком ты сроке?
— Четыре или пять месяцев. — Она проглатывает и добавляет: — Я так думаю. — Я ничего не знаю о беременности, поэтому верю ей на слово. — Фрэнки совсем не такая, какой я ее представляла.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего. — Джеки поднимает руку, чтобы закрыть рот, будто она сказала что-то, чего не должна. Я сужаю глаза и смотрю на нее. Здесь есть что-то большее, чем она говорит. Бесполезно давить на нее, чтобы она рассказала мне, потому что это приведет к негативным последствиям. Кроме того, она еще не знает, в безопасности ли здесь или это ложная надежда.
Мне хочется надавить на нее еще сильнее, чтобы узнать правду, но я знаю, что это может навредить.
— Она останется здесь, — слышу слова Фрэнки.
Мы с Джеки смотрим туда, откуда слышно Фрэнки. Она входит в столовую и выдвигает стул.
— Майя, — зовет она.
— Да, мэм. — Майя появляется как по волшебству.
— Принесите мне кофе. — Она смотрит на Джеки. — Ты все еще голодна?
Джеки едва взглянула на Фрэнки и качает головой. В следующее мгновение в столовую заходит еще один парень и останавливается, увидев нас.
— Серьезно, Фрэнки? Ты привела политика в наш дом?
— Он останется со мной.
Он закатывает глаза и одновременно качает головой, а затем подходит и протягивает мне руку для пожатия. Я встаю и протягиваю ему руку.
— Ромоло, но все зовут меня Роум.
— Джереми Миллер, — отвечаю я.
— Я знаю. Я брат Фрэнки, и тебе действительно не стоит здесь находиться.
Поверь мне, приятель, я знаю.
— Меня удерживают против моей воли, — говорю с легким смешком.
— Вызывай копов, но удачи, если они не на моем жаловании, — говорит Фрэнки.
Умная задница.
— Я тебя знаю, — говорит Роум, поворачиваясь к Джеки.
— Нет, не знаете. — Она решительно качает головой, доказывая, что они откуда-то ее знают, и видно, что она не хочет, чтобы они это поняли. — Я никто.