Но за голосами листьев слышались и иные голоса. Вроде бы говорили люди. Вот послышался детский смех, чей-то крик, кто-то быстро пробежал, окрикнул кого-то, скрипнула дверь.
Впрочем, все эти звуки были такими неявственными и отдалёнными, что они вполне могли означать и что-то иное. Вот мама Игоря и сказала:
— Ты уверен, что это люди там говорят и ходят?
— Ну, да, — тихо вымолвил мальчик.
— А вот я не уверена. Это могут и ветви скрипеть, и вода журчать…
— Нет, мама, я тебе точно говорю: это люди, и они за этой стеной. Там обжитая часть города.
— Я бы не ходила туда. Не нравится мне здесь, так что…
— Мама, пойми, мне очень-очень хочется есть…
И он с таким жаром выступил в защиту своего желудка, что мама сдалась, и в поисках прохода, пошла с ним вдоль стены. А на самом-то деле, после того как Игорь увидел ссохшуюся мумию, у него совсем пропал аппетит.
Вот и проход. Это была наполовину обвалившаяся арка. Имелась там и ржавая решётка, но несколько из её прутьев были изогнуты, так что вполне можно было пройти внутрь.
— Ну, уж нет, дальше я не пойду, — резко сказала мама.
Но тут они явственно услышали детский плач, который раздавался с противоположной стороны стены. Пригляделись, и увидели, что за решёткой, в тени от деревьев стоят дома, хоть и старинные, но с виду гораздо более обжитые, чем те, возле которых они до этого шли. И даже показалось, что в одном из окон горит электрический свет.
Вот открылась дверь. Вроде бы кто-то выбежал на улицу.
— Всё. Я иду туда обедать! — заявил Игорь, и проскочил за решётку.
— Можно подумать, у тебя есть деньги на обед, — проворчала мама, но всё же поспешила за ним.
Мама увидела, что Игорь стоит посреди узенькой улочки, и оглядывается. Вот подошла к нему и спросила:
— Ну что: теперь убедился, что никого здесь нет?
И действительно — никого не было видно. А что касается домов, то они при ближайшем рассмотрении, оказались такими заброшенными, как и дома с наружной стороны стены.
— Странно, — прошептал мальчик.
— Что? — насторожённо спросила мама.
— Я точно чувствую, что здесь есть кто-то, и он следит за нами.
На это мама заявила самым решительным тоном:
— В общем, так. Мы сейчас же возвращаемся к машине и…
Но Игорёк схватил её за руку, и проговорил:
— Вон человек пошёл.
— Что? — мама резко обернулась.
Дело в том, что Игорёк увидел, что по соседней улочке шёл высокий человек. Пусть только краем глаза видел, но он не мог ошибиться.
Но, когда они повернули голову, то никого там уже не было, и только зашуршал, вороша старую, подгнившую листву ветер.
— Надоело, — сказала мама. — У меня от этого места — мурашки по коже. Мы немедленно возвращаемся к машине.
И тут они услышали голос. Кто-то кричал:
— Обед! Вкусный и дешёвый обед! Подходите, пожалуйста!
— Теперь убедилась! — торжествующе воскликнул Игорь, и поспешил в ту сторону, откуда этот голос доносился.
Они перешли на соседнюю улочку, потом ещё и ещё на одну. Очень уж много этих улочек было, приходилось петлять, кружить.
— Здесь и заблудиться можно, — вымолвила мама.
И тут вновь настиг зазывающий к обеду голос.
— Ну, вот мы и на месте! — заявил Игорь, когда они вышли на базарную площадь.
Глава 2. «Старуха»
В центре площади росли, плотно сцепившись, несколько исполинских вязов, и тень от их плотных крон выделяла площадь ещё большей мрачностью.
Вдоль всей площади стояли каменные торговые ряды, с навесами; причём от навесов падала ещё и дополнительная тень, так что за прилавками было темно, как ночью. И там, в черноте чудилось какое-то движенье, какой-то шорох оттуда доносился.
И вновь Игорь краем глаза увидел кого-то, повернул туда голову, но никого там уже не было. Также и мама его краем глаза кого-то заметила, но, повернувшись, увидела лишь пустоту. И ещё не раз, краем глаза замечали они некие фигуры.
А над площадью в очередной раз прозвучал голос, расхваливающий прелести обеда. Игорь и его мама медленно углубились в лабиринт торговых рядов, но пока что не видели продавца.
Мама сказала:
— Даже если сейчас мы найдём этот обед, то покупать его, скорее всего, не станем. Уж больно место здесь подозрительное, и…
Но она не успела договорить, потому что тут в ноздри им ударили просто дивные ароматы. И у Игоря уже на самом деле забурчало в желудке, и он подумал, что, действительно, только ради такого благоуханного обеда стоило бы идти в этот город.
А тут и голос они услышали:
— Подходите, подходите, гости дорогие. Кушаний моих отведайте, пожалуйста…
— А пахнет приятно, — молвила мама.
И хотя эти слова она произнесла совсем тихо — она была услышана, и тот же голос принялся их заверить:
— А по вкусу этот обед ещё в шесть сотен раз лучше аромата…
И они подошли к прилавку, и увидели, что там расставлены блюда с салатами, котлы с супами, а ещё: пироги, соки и запеканка. Всё это было совсем свежее, и выглядело так маняще, словно бы кричало, умаляло и даже настаивало: «Ну же — съешь меня!»
Но продавца не было видно, только некий силуэт шевелился во мраке. И из мрака голос прозвучал:
— Выбирайте, что хотите, кладите и разливайте в пустые тарелки, и садитесь, кушайте вон за тот столик…
Оказывается, рядом с прилавком стоял небольшой деревянный столик со скамейкой.
— Хорошо, а сколько это будет стоить?
— Смею вас заверить, что совсем немного.
— И всё же?
— Конечно, всё зависит от вашего выбора, но наши цены ниже, чем в придорожных забегаловках.
— Ладно, мама, давай скорее кушать! — воскликнул Игорь.
— Вот, мальчик правильно говорит, — добродушно хмыкнул продавец.
Итак, Игорь выбрал себе целых две большие порции салата; огромную тарелку супа, и вишнёвый пирог. В дополнение взял крынку с парным молоком. Мама оказалась куда как сдержаннее: однако ж, и она не могла сопротивляться искушению, и её обед вполне можно было бы назвать «сытным».
Уселись за столик, попробовали. И вкус у еды оказался отменным: может, и не превосходил в шестьсот раз аромат, но уж, во всяком случае, не уступал ему. Еда как-то подозрительно быстро перешла в желудки, но Игорь, по крайней мере, почувствовал, что наелся.
— Ну а теперь мы расплатимся и уходим, — молвила мама, и шагнула к прилавку, где спросила, — Так сколько с нас?
Почему-то Игорь был уверен, что продавец назовёт некий ужасный способ оплаты: например, потребует их жизни, но прозвучала сумма, не только приемлемая, но даже и смехотворная, за столь обильную трапезу.
Мама раскрыла кошелёк, достала банкноту…
В это мгновенье Игорь был уже возле прилавка, и во все глаза таращился: надеялся всё-таки разглядеть продавца.
— Вот возьмите, — мама протянула денежку.
И тогда из мрака высунулась ручища. Именно ручища, а не рука. Жуткие, крючковатые пальцы заканчивались длинными, острыми когтями, и сами пальцы были раза в три длиннее аналогичных человеческих конечностей, и имели каждый по шесть сочленений. И пальцев на этой ручище было шесть. Чёрными мешками топорщились и пульсировали вены.
Мама невольно вскрикнула, выронила банкноту, отступила на шаг, а Игорь проговорил:
— Ничего себе…
Огромный палец изогнулся, когтем подцепил банкноту и утащил её в черноту. И из черноты раздался голос:
— Мальчик, тебе ведь очень хочется увидеть моё лицо, да?
Игорь хотел что-то ответить, но поперхнулся от страха, и только слабо кивнул. И тогда из мрака выступил лик.
Это была древняя старуха. У неё был загибающийся к самому подбородку нос с костистым наростом. А рта у неё не было, зато была пасть, из которой торчали жёлтые, звериные клыки. Один глаз у старухи отсутствовал — вместо него зияла пустая глазница. Зато второй глаз выступал сантиметров на пять. И в этом мутно-белёсом шаре бешено и беспорядочно метался чёрный зрачок.