Какое-то время просто всплывал вверх к темному небу, где понемногу бледнела огромная луна, становясь все более серой, теряя желтизну перед рассветом, а потом полетел в сторону проснувшегося и поднимающегося над горизонтом багрового солнца, махая упругими крыльями. Темный город исчез, отрезанный рекой, спрятался за высоким лесом.
Мне часто снились такие сны, но об этом я Денису никогда не рассказывал.
Если он бывает волком, то я орлом.
Но иногда и мне снились сны особенно в полнолунье, когда изнутри поднималось непонятное томленье, а рот наполнялся сладкой слюной.
Тогда мое тело покрывалось густой шерстью, на руках и ногах вырастали острые клыки, а мои губы темнели, выпуская наружу огромные острые клыки, которыми так сладко рвать чужую плоть.
Эти тоже были сны неплохими, но летать орлом мне нравилось больше.
Над тобой только темное небо с проколами звезд, тебя обвевает ветерок, а крылья твои крепки и послушны. Земля под тобой не видна, только темнеет лес, из которого слышен чей-то разъяренный рев. Кому-то из ночных хищников не повезло и жертва ускользнула, обрекая гору мышцы и огромных клыков на голодный дневной сон.
Конечно, я знал, что орлы ночью не летают, но у снов своя логика, отличная от правды.
Утро пришло неожиданно. Еще мгновение назад я плыл по темному небу, ловя теплые потоки воздуха, поднимающие меня вверх к уже совсем бледной луне и розовеющему небу, как вдруг оказался на грешной земле, а в мое плечо вцепилась костлявая рука хозяина трактира.
Прежде чем я успел что-то понять, как уже оказался на крыльце, недоуменно моргая, разглядывая пустынную улицу, выглядевшую уныло и холодно в бледно-сером рассвете.
Еще через минуту рядом со мной появился Денис, что-то возмущенно бормоча и отряхиваясь. Он порывался снова ворваться внутрь — в тепло зала, в котором было так чудесно спать, но ему мешала твердая узкая рука и огромный твердый живот, в который бился мой молочный брат, все еще не понимая, что произошло.
— Я свое слово сдержал, больше не взыщи, но ссориться с твоим отцом не хочу, — трактирщик сунул каждому в руки по ломтю хлеба. — Перекусите и уходите отсюда, да быстрее, пока вас кто-то из стражей или соседей не увидел!
— А зачем толкать-то? Мы сами бы ушли, — возмущенно воскликнул Денис захлопнувшейся перед его носом двери. — Еще плечо мне помял, теперь синяк будет.
— Успокойся, — тяжело выдохнул я, все еще находясь под впечатлением от своего сна. — Хозяин ничего нам не обещал, и за эту ночь мы его благодарить должны, он нам жизнь спас. Не представляю, чтобы с нами случилось, если мы остались на улице. Ты же помнишь ночные события? Странных и очень людей, которых ты первым почуял…
— А по шее зачем?
— То что накостылял немного, так нам и надо, уже утро наступило, сами без напоминания должны были проснуться и уйти раньше, чем проснется кто-то из постояльцев. Он же тоже рискует, нас укрывая. Если отец узнает о том, что кто-то предоставил нам кров, ему несладко придется, мой папаша умеет мстить. А даже в такое ранее утро найдутся добрые люди, которые все заметят и обязательно ему расскажут.
— А мне сон хороший снился, из-за этого и злюсь, — Денис сел на ступеньку выбитую сотнями ног до половины доски и надкусил краюху. — Он все испортил, а я бы в этом сне всю жизнь находился, очень просыпаться не хотелось.
— А что снилось?
— Сначала кошмары, какая-то рыжеволосая женщина в богатом одеянии, по всему видать ведьма и очень умелая. С ней был коротышка, который искал тебя, не понравился ты чем-то ему, а потом я летал, как в детстве над городом и горами, словно птица…
— Хороший сон, — согласился я, недоуменно вздохнув, нам с Денисом до этого момента никогда не снились одинаковые сны. Вряд ли это к добру. — Старики говорили, что если во сне летаешь, то растешь.
— Я летал, недолго, а потом бежал по лесу, быстрый, сильный, ловкий. Ты не поверишь, зайца догнал! И не только догнал, но и съел, вкусный был, и косточки такие мягкие, приятные, и кровь, словно молодое вино, нежное и приятное, от которого настроение поднимается.
— Да… — неопределенно протянул я. — Такие сны мне еще не снились. А тебе не кажется, что нам пора отсюда уходить? Того и гляди первые прохожие появятся, вон видишь ученик сапожника побежал, спешит из дубильного чана кожу вытаскивать, пока хозяин не пришел, иначе обязательно получит дубинкой по заду…
— А ты это откуда знаешь?
— Ходил наниматься, но сапожник мне отказал, а до этого присматривался ко всем, кто живет и работает на нашей улице, выбирал. Я же не знал, что отец всех предупредил, если кто-то меня пригреет, то получит серьезные проблемы. Стражи многое могут — например, возьмут и перестанут пускать в город крестьян, которые привозят шкуры.