Сара осторожно положила голову спящего Давида на свое плечо и, чтобы скоротать время пребывания в вынужденной позе кариатиды, начала читать новости, которые до этого читал ее попутчик.
До поездки в Штаты прикованная к больной сестре Сара никогда никуда не ездила. Она чувствовала себя птицей, запертой в клетке, которая медленно, но уверенно теряет дарованную ей природой способность летать. Ненавидела ли Сара за это сестру? Она так и не нашла ответа на этот вопрос. Но с полной уверенностью могла сказать, что не единожды сожалела о существовании Бетти. Саре стыдно было признаться родителям, что не испытывала сестринской любви. Она постоянно ощущала потребительское отношение к ней со стороны Бетти, не получая благодарности за старания. Лишенная радостей подросткового возраста, Сара не жила, а существовала. Говорят, вся перенесенная боль когда-нибудь обернется счастьем, но Сара слишком долго ожидала этого и, не дождавшись, сбежала.
– Мы уже подлетаем? – проснулся Давид от громкой просьбы бортпроводницы пристегнуть ремни безопасности.
Сара посмотрела в окно и увидела полуночные огни дремлющего родного города, такого тихого и безмятежного. В шумном и суетливом Нью-Йорке она больше всего скучала по пешеходным улочкам с невысокими зданиями и расположенными в них многочисленными ресторанами. Возвращаясь в родной край, она ощутила неимоверный трепет сердца, будто маленькая песчинка по имени Сара вернулась на землю предков.
Пройдя паспортный контроль, Сара с дрожанием в коленках шла по аэропорту. Преодолев расстояние от Америки до Ирландии, время для девушки словно остановилось – завтра еще не наступило, а сегодня, равно как и прошлое, крепко удерживало в своих объятиях. Нагрянуть нежданно-негаданно среди ночи пусть даже к родным – вершина бестактности и эгоизма, поэтому Сара решила дождаться, когда ее домочадцы проснутся. Она оставила багаж в камере хранения и решила прогуляться с Давидом по ее родному ночному городу.
– Покажи мне свои любимые места, – попросил спутник, рассчитывая на экскурсию.
– У меня не было времени на прогулки, поэтому маршрут всегда был неизменен: школа, дом, больница, где находилась сестра, магазин, снова дом. С таким графиком жизни не было времени ни на подруг, ни тем более на свидания.
– Если скажешь, что ни с кем не целовалась, я поверю, что в мире все еще существуют динозавры, – рассмеялся Давид.
– Я многому научилась уже в Америке, – сдержанно ответила Сара, изо всех сил стараясь не покраснеть от воспоминаний о проведенных ночах с Томасом.
Увидев, как смутил девушку, Давид решил не доставать ее подколками и просто наслаждался прогулкой. Они бродили по Дублину, вместе раскрывая красоты пробуждающегося города. Как по волшебству на улицах стали гаснуть ночные фонари, мягкие лучи солнца бесцеремонно заглядывали в окна все еще дремлющих домов, и сонные жители постепенно заполонили тротуары. Неумолимо приближалось время наведаться в отчий дом.
Как Сара не настраивалась, чтобы стойко перенести встречу со своими страхами и сожалениями детства, первое же испытание полностью обезоружило ее. Двери родительского дома открыла незнакомая женщина и сообщила, что уже более года является его хозяйкой. Сара вдруг почувствовала себя брошенным щенком, зябнущим от терпкого утреннего холода. Женщина наотрез отказала незнакомке в возможности хоть краем глаза взглянуть на стены, все еще хранящие воспоминания о ее семье. Сара физически испытывала муки от невозможности осмотреть закоулочки, где спрятались ее с сестрой голоса, некогда заполонявшие их дом до самой крыши.
Услышав имя визитерши, женщина отдала ей стопку нераспечатанных писем, которые Сара отправляла маме через постояльцев отеля с разных частей света.
В каждом человеке живет надежда, помогающая противостоять проявленной к нему несправедливости, верить в собственные силы и светлый завтрашний день. Кто думает, что надежда всего лишь фальшивое чувство, глубоко ошибается и понимает это тогда, когда лишается последней надежды. Письма, которые держала сейчас в руках Сара, разрушили ее чаяния и иллюзии. Все это время она верила, что далеко за океаном кто-то вопреки всему ждет ее и воспетая, вознесенная до святости материнская любовь не померкнет, невзирая ни на какие проступки чада. Сердце девушки сжалось от разочарования: мама даже не удосужилась оставить новой хозяйке дома адрес, куда могли бы пересылать ей письма.