Мою душу, мое тело… мое сердце.
— Ты манипулировал мной, — я ненавидела то, каким разбитым звучал мой голос, когда вокруг меня стояли эти элегантно одетые демоны и души умерших, прекратившие танцевать, чтобы посмотреть на нас.
Даже музыка затихла.
В глазницах Владыки Костей мерцали два голубых язычка пламени. Он был так близко, что я должна была почувствовать их тепло, но они были холодными. Мою кожу обжигало его горячее и тяжелое дыхание.
— Я сделал то, что должен был сделать.
— Ты, блядь, издеваешься?
В зале послышался шепот. Наверное, все удивлялись тому, кто я такая, чтобы так разговаривать с Владыкой.
Я была злобной сукой, которая не собиралась прожить вечность с монстром, получающим удовольствие от моих страданий.
— Ты не должен был этого делать! — мой голос дрогнул, но мне было все равно, шок прошел, и на смену ему пришла ярость. — Для тебя это всего лишь извращенная игра, да? Все было ложью.
— Не все, — поправил он, снова схватив меня за руку.
— Я не верю ни единому слову, которое вылетает из твоего паршивого рта. Ты змея. Садистская, извращенная змея. Ты заставлял делать меня грязные вещи, ты заставил меня отдать тебе частичку себя, все ради помощи в лабиринте, из которого я никогда не смогла бы найти выход.
Владыка Костей выпрямился во весь рост, скрежеща зубами и рыча. Все в комнате смотрели на нас, как будто мы играли чертову пьесу. Ему же, как казалось, было все равно, кто на нас смотрит.
Его внимание было приковано только ко мне.
— Все, что ты мне отдала, — отдала добровольно, маленькая смертная.
— Я… — я едва могла что-то из себя выжать из-за комка в горле. — Ты заставил меня поверить, что то… то, что я чувствовала между нами, было настоящим. Но для тебя все было игрой.
— Это не игра. Я сделал это, чтобы ты стала моей во всех смыслах. И я не буду за это извиняться.
Я попыталась вырвать руку из его стальной хватки, но это было бесполезно. В этой форме его рука обхватила всю мою руку.
— Я не хочу быть твоей.
— Ты лжешь. Даже если и нет, это не имеет значения. У тебя нет выбора.
— Так же, как и у Катрин? У меня тоже нет выбора? — каждое мое слово сочилось ядом.
— Катрин была другой, — прорычал он, и в его глазницах разгорелось пламя с новой силой. — Катрин была мимолетной страстью. А ты… Тобой я хочу обладать вечно.
— Твоей королевой-рабыней, — прошептала я, повторяя слова Владыки Костей.
Его хватка на моей руке стала жесткой, когда его когти впились в мое предплечье. Он дернул меня к себе и наклонился так, что его смертоносные зубы оказались в нескольких миллиметрах от моего носа.
— Ты будешь рабыней только в том случае, если попытаешься сбежать от меня.
Тишина, последовавшая за его словами, внезапно заставила меня почувствовать себя неловко в присутствии гостей. Они смотрели на меня через отверстия своих красивых, но в то же время адских масок.
Владыка отпустил меня и протянул мне руку. Музыка снова зазвучала, и все замерли, с нетерпением ожидая, когда я возьму его руку для следующего танца.
Как послушная маленькая игрушка, которой я и была.
Все ожидали, что я подчинюсь. Почему бы и нет? Белиал был богом этого царства, а я была для него всего лишь игрушкой, с которой он развлекался.
Никто из этих людей не знал, как сильно я любила нарушать правила, что я оказалась здесь в первую очередь потому, что отказалась признавать законы людей. Чем законы бога могли отличаться от законов людей?
Я устанавливала свои собственные правила, принимала свои собственные решения. Я не собиралась стоять здесь и подчиняться его приказам перед всем двором. Особенно перед этим гребаным предателем.
Поэтому я развернулась и побежала, проталкиваясь через толпу зевак.
Раздался громкий треск, и комната озарилась голубым светом, когда Белиал применил свою магию. Гости с возгласом расступились, и что-то пронеслось по воздуху за моей спиной.
Я оглянулась через плечо и успела увидеть цепь из голубого света, летящую по воздуху в мою сторону. Она обернулась вокруг моей лодыжки, а Владыка Костей обмотал другой конец цепи вокруг своей руки.
Он дернул за нее, жестоко сбивая меня с ног. С визгом я упала на пол с такой силой, что из меня выбился весь воздух. Копыта, ноги скелета и гниющая кожа, обутые в нарядные туфли, то появлялись, то исчезали из поля зрения, пока в глазах не пошла рябь.
Цепь скользнула по моему телу, по платью, между грудью, а затем ее конец нашел мой ошейник и зацепился за него.