— Я не помню, чтобы приглашал тебя на свой пир, Белиал, — Маммон даже не потрудился посмотреть в мою сторону.
Баал пробормотал что-то пренебрежительное, но я не расслышал его слов. Я был слишком занят, разглядывая Лень. Его огромная голова смотрела на меня пристальным взглядом.
Владыка Лени, не правил седьмым кругом, потому что ему было лень. То, чего ему не хватало в физической силе, он компенсировал своей мистической способностью изменять время, даже замедлять его до полной остановки одним взглядом.
Мне нужно было сначала убить его.
Я надел маниакальную улыбку и вышел из тени, которая прилипала к краям банкетного зала, в свет факелов.
Баал и Паймон одновременно заметили мое весло и то, что — или, вернее, кто — его украшало.
— Невежливо пригласить не всех своих братьев на свою маленькую вечеринку, Маммон. Не волнуйся, я привел их всех с собой, чтобы мы могли насладиться пиром, о котором я слышал от гоблинов.
Глава 32
Рэйвен
Когда я открыла глаза, все было расплывчато, и я быстро заморгала, пока зрение не сфокусировалось. Я снова оказалась в незнакомом месте, но, по крайней мере, не во владениях Владыки Жадности.
Жаркий воздух больше не душил меня при каждом вдохе. Здесь было слегка прохладно, но не так невыносимо, как в царстве Асмодея. Прохладный воздух ласкал мою кожу, принося долгожданное облегчение после пребывания в Кузнице.
Беглый взгляд по комнате подсказал мне, что я находилась в царстве Бельфегора. Это место олицетворяло грех, которым он владел — обжорство.
Большое пространство напоминало подземную пещеру, но в отличие от предыдущих царств, которые были темными и высеченными в обычном камне, стены здесь казались сверкающими. Выглядело так, будто сотни кристаллов были раздроблены и рассыпаны по камням, чтобы они сияли.
Сама комната была переполнена столькими вещами, что было трудно сосредоточиться на чем-то одном. У стен стояло несколько диванов, почти погребенных под горами подушек драгоценных оттенков. С потолка свисали несколько штор из темной ткани, а в центре комнаты стояла огромная круглая кровать. Она была завалена черными одеялами и разноцветными подушками.
Все, куда бы я ни посмотрела, казалось мерцающим или сияющим с чрезмерной декадентской роскошью. Все это казалось вполне подходящим для Бельфегора.
Но здесь было слишком много вещей. Я уже ощущала легкую клаустрофобию, как будто предметы, заполняющие комнату, давили на меня, хотя и не двигались.
Через минуту, которая понадобилась мне, чтобы осмыслить то, что я видела, я поняла, что стою, а мои руки прикованы над головой к черному кожаному кресту Святого Андрея, такому, какой можно найти в БДСМ-подземелье.
Первым делом я инстинктивно потянула за цепи, хотя знала, что это бесполезно. Оковы не сдвинулись с места.
— Блядь, — я оглядела комнату в поисках каких-либо признаков Владыки Обжорства.
К моему облегчению, его нигде не было видно, но это ничего не значило. Я почти ожидала, что в любой момент одна из куч подушек в углу сдвинется и оттуда вылезет он. Он мог спрятаться где угодно, и я бы этого не заметила.
Приглушенный звук рядом заставил меня вздрогнуть, и я резко вдохнула. Сердце бешено колотилось в груди, я вытянула шею, чтобы увидеть еще один крест, идентичный моему, в нескольких футах от меня. На нем лежала худая, знакомая мне женщина, полностью обнаженная.
Она была человеком, но ее бледное тело было окрашено в голубой цвет и было немного прозрачным. Она была похожа на проекцию, хотя тело все еще было достаточно твердым, чтобы приковать его.
Моя грудь сжалась.
Она была душой.
Ее глаза были закрыты, голова склонилась набок.
Я внимательно изучила ее лицо и знакомые черты, которые запомнила по картине в замке Белиала. Ее скулы, густые черные ресницы, пухлые губы, черные как смоль волосы — ее было невозможно не узнать.
Шок пронзил меня, дрожь пробежала по позвоночнику. Я поняла, кто она.
Катрин.
Это была душа первой любимицы Белиала, той, которая боролась изо всех сил, чтобы сбежать от него — женщины, чью могилу я ограбила, предопределив свою судьбу как следующая смертная пленница Владыки Костей.
У меня пересохло во рту, когда я смотрела на нее, а во мне бушевали противоречивые эмоции.
— К-Катрин? — мой голос был хриплым, но она вздрогнула от звука и открыла темные глаза, встретившись со мной взглядом.