Бельфегор задыхался, его глаза выпучились, когда Белиал сильнее сжал его горло.
Он собирался раздавить его трахею. Кожа оборотня начала меняться, принимая разные цвета, покрываясь шерстью и чешуей, но не принимая никакой постоянной формы, пока жизнь медленно вытекала из него.
Я с удовольствием наблюдала, как Бельфегор цеплялся за последние секунды в этом жалком спектакле, который он устраивал под Белиалом, извиваясь и царапая руки, обхватившие его шею.
Белиал повернулся, чтобы посмотреть на меня, и хотя в этой форме у него не было губ, я могла представить его другое «я», его изрезанные губы, сжатые в полуулыбке.
— Это будет последняя голова, которую я подарю тебе, моя королева. Полная коллекция. Тебе нравится?
Я вдохнула и слегка кивнула, пытаясь сдержать горько-сладкие слезы. Я едва могла дышать от эмоций, сдавливающих мои легкие, но все закончилось. Наконец-то все закончилось.
— Да. Мне нравится.
— Ты прощаешь меня?
Я улыбнулась сквозь слезы и открыла рот, чтобы сказать, что прощаю его. Слова застряли в горле, когда мое внимание привлек Бельфегор, чьи руки сумели найти нож Катрин, затерявшийся среди простыней.
Его пальцы сомкнулись вокруг рукояти, и он швырнул его в мою сторону. Он летел быстро, и даже если бы у меня были хорошие рефлексы, чтобы уклониться, я была прикована к кресту, связанная и с застегнутыми наручниками. Мне не оставалось ничего другого, как закрыть глаза и ждать удара.
Клинок вонзился в мою грудь, прямо над сердцем. Я ожидала, что будет больнее, но я почувствовала лишь легкое покалывание, за которым последовала тупая боль. Мне стало так тепло, как будто меня облили теплым медом.
Я открыла глаза и увидела, как по моей груди стекает красная жидкость. Кровь.
В свои последние минуты я могла думать только о том, как Белиал любил меня в этом цвете, и не могла сдержать улыбку.
Глава 38
Белиал
Звериный звук, вырвавшийся из моей пасти, был чужд моим ушам. Это было воплощение всей ярости и отчаяния, бурливших во мне, сырой и рваной, разрывающей мне горло на куски.
Все замерло.
Время, мое сердце, сам Ад.
Мне нужно было принять решение: потратить несколько дополнительных секунд, чтобы задушить Бельфегора, или пойти к Рэйвен. Выбор был между жизнью и смертью.
На протяжении всего этого кошмара я выбирал месть. Сначала смерть, а потом, когда я получу их головы, только тогда я буду искать ее в глубинах Ада. Придумывая оправдания, убеждая себя, что все это для нее, но по сути я был эгоистом. Я ставил свой гнев на первое место.
Еще один пример того, как я подвел ее.
Комната вокруг исчезла, когда я бросился к месту, где Рэйвен была привязана к кресту. Ее тело обмякло в оковах, и я схватил цепи, с ревом вырвав болты из дерева. Я опустил ее на пол и притянул к себе на колени. Ее глаза, полные слез, были широко раскрыты от шока, когда она смотрела на меня.
Дрожащими пальцами я откинул ее темные волосы с лица, и мой взгляд медленно опустился на нож, торчащий из ее груди.
Он вошел чуть левее, на волосок от центра груди. Серебряное лезвие на сантиметр или два торчало из ее бледной кожи, а из раны текли кровавые слезы, омывающие металл.
Он попал ей в сердце. Черт возьми!
— Рэйвен, — выдохнул я, ее имя застряло в горле, когда эмоции захлестнули меня.
Чувство вины пронзило меня, когда я прижал ее к себе, и она попыталась заговорить, но ее голос был лишь хриплым шепотом.
— Я прощаю тебя… — сказала она таким слабым голосом, что я едва мог его услышать.
— Черт, прости меня, — сказал я, опустив лицо, чтобы нежно прикоснуться губами к ее лбу.
Я был так близок, чертовски близок, к тому, чтобы спасти ее.
Желание превратиться в свою меньшую форму, прижать ее к груди и поцеловать, чтобы утереть ее слезы, было непреодолимым, но я не мог. Пока нет. Пока она не будет в безопасности.
Безопасность. Это слово звучало для меня как насмешка, когда оно пришло мне в голову.
Я боролся изо всех сил, разорвал сам Ад, убил шестерых владык демонов, но этого оказалось недостаточно. После всего этого она все равно умрет в моих объятиях. Все, чего я хотел — это сохранить ее смертное сердце, наслаждаться его ритмичным пением вечно, но мне придется слушать, как его стук замедляется, пока оно не замолчит навсегда.
Только тогда я смогу воскресить ее.
Сначала она должна была испытать боль смерти, и только когда она унесет ее, я смогу вмешаться.