В дверь громко постучали. Орена открыла. На пороге преклонил колено брат Бентен.
— Моя королева, лорд Аль-Сорна и госпожа Аль-Мирна.
— Брат, я с нетерпением ожидаю завтрашнего отчета, — сказала королева Холлану и кивнула.
Брат поклонился, направился к двери и отступил в сторону, когда вошли Ваэлин и госпожа Дарена.
— Я поговорю с лордом и леди наедине, — сообщила Лирна двору.
Придворные поклонились и послушно ушли, хотя Илтис — с видимой неохотой. В последние дни он редко выпускал Лирну из виду, но делать нечего, пришлось подчиниться. Ваэлин и Дарена синхронно поклонились, и двигались они в точности одинаково, как те пустоголовые нильсаэльские близнецы. И выражение лиц одинаковое: нейтральное, спокойное. Они хоть понимают, как неприятно и больно видеть от них холодную придворную церемонность?
«Королева — выше ревности, — напомнила себе Лирна. — Хотя после сегодняшнего дня им будет простительно считать иначе».
— Госпожа Дарена, я обдумала ваш доклад о богатых залежах золота в Пределах, — нарочито спокойно и благодушно проговорила королева. — Насколько я поняла из оценок брата Холлана, в шахтах золота хватит, чтобы несколько раз оплатить все наши нынешние и будущие долги мельденейским торговцам.
— Ваше величество, я полагаю, что так, — подтвердила Дарена.
— Странно, но я не могу припомнить, чтобы король Мальций выражал осведомленность о подобных богатствах своей державы.
Госпожа Дарена тут же выдала связный, похоже, заранее отрепетированный ответ:
— Ваше величество, ко времени трагической смерти нашего короля исследование месторождений не было завершено. Честно говоря, я подозреваю, что отыщется еще немало жил.
— Миледи, я рада слышать это. В грядущие годы подобное богатство может спасти Королевство. И все же оно едва ли полезно нам, когда лежит за сотни миль отсюда, а люди, способные его добывать, все еще здесь — вместе с той, кто лучше любого другого может организовать их усилия.
Оба напряглись, опять с удивительной синхронностью. Лирна вдохнула, изобразила полную сожаления, немного виноватую улыбку. Королева репетировала ее все утро. Такая улыбка удавалась ей хуже всего.
— Госпожа Дарена, к сожалению, мой нелегкий долг обязывает меня приказать вам немедленно возвратиться в Северные пределы, где вы будете исполнять королевский приказ до тех пор, пока лорд Ваэлин не сможет вернуться к своим обязанностям. Судно владыки кораблей лорда Элль-Нурина уже ожидает вас в гавани. При хорошей погоде вы сможете достичь Северной башни за три недели благодаря исключительной быстроходности судна. Я соберу достаточно кораблей, чтобы как можно скорее отправить домой и шахтеров капитана Ультина.
— Они хотят сражаться, — угрюмо заметил Ваэлин. — Если послать их домой — быть беде.
Дарена молча стояла рядом. Ее лицо не выражало ровно ничего.
— Я поговорю с ними и объясню, что каждый взмах кайлом сейчас важнее сотни ударов меча, — пообещала Лирна. — К тому же разве они не достаточно сражались, чтобы заслужить славу и честь?
— Достаточно, ваше величество, — произнесла Дарена прежде, чем Ваэлин смог что-либо сказать. — Я сожалению о необходимости вашего приказа. — Она искоса глянула на Ваэлина, потупилась. — И не вижу причин не последовать ему.
«Какое удачное решение, — подумала Лирна. — Ведь я бы не потерпела возражений от тебя».
Но эту мысль она спрятала за очередной улыбкой, встала, подошла, сжала маленькие ладони Дарены.
— Ваша роль в этой войне огромна и удивительна. Ваши труды не будут забыты — и прошлые, и будущие. Миледи, принесите мне богатство, чтобы я смогла оплатить справедливость.
Она выпустила руки Дарены, отступила, заставила себя посмотреть в прищуренные, полные холодной ярости глаза Ваэлина. Выдержать его взгляд было трудно.
«Это не ревность, — захотелось сказать королеве. — Ты же знаешь меня, я выше ревности».
— Наверное, вы хотите попрощаться, — сказала Лирна вслух. — Я более не задерживаю вас. У меня дела с нашими новоприбывшими.
Новоприбывшие отличались от всех пришедших за последнюю неделю в Варнсклейв тем, что привели много детей. Одним из самых жутких зрелищ во время марша было обилие маленьких трупов. Детей загоняли в дома и сжигали живьем либо забивали, словно ненужный скот, и оставляли гнить под открытым небом. А тут — столько малышей! Лирна обрадовалась всей душой, хотя дети выглядели изможденными и напуганными и молча смотрели на королеву, бродящую по бедняцкому лагерю.