— О чем ты? — напрягся Максвелл, переглянувшись с Кристин, и Моника раздраженно взглянула на него, досадуя из-за этого непонимания.
— О публикации статьи, конечно.
— Серьезно? — нахмурившись, спросил Роланд. — Сейчас тебя волнует статья?
— Конечно, меня волнует статья, — отрезала Моника и, почувствовав некоторое неодобрение во взглядах охотников, пояснила. — Вы поймаете демона, но не станете заниматься поимкой и поиском всех членов культа, не так ли? И что дальше? Либо вы даете этим… мстителям их убить, либо сдадите копам. Если ими займется полиция… Во-первых, в этой папке я насчитала примерно восемь человек из полицейского департамента, в числе которых — вторая по значимости фигура полиции. Во-вторых, это дело попытаются замять, не поднимая лишнего шума. Публичность сейчас — единственный способ поднять на уши всех, создать такой резонанс, чтобы никто, хоть самую малость замешанный в этой истории, не смог улизнуть от правосудия.
— Должен заметить, в этом есть смысл, — оживился Гарретт. — Город должен знать своих «героев».
— Не согласна, — хмуро сказала Кайли. — Газеты, а потом и телевидение, станут полоскать не только преступников, но их жертв. Разве это справедливо? Игон?
Спенглер, задумчиво смотревший на стрелков, остававшихся как будто безучастными к этому короткому спору, оглянулся к ней.
— Боюсь, что я должен согласиться с мисс Блейк, Кайли. Судебная система не идеальна, в ней не избежать ошибок, особенно при давлении со стороны высокопоставленных лиц. Если это дело станет достоянием общественности сразу, то попытки подобного давления можно будет пресечь. Но, — он обернулся к Монике, — я прошу вас не отправлять это в печать, не согласовав со мной. Я очень надеюсь, что мы сумеем быстро разобраться с ситуацией, но если шум начнется раньше времени, то многие из причастных к этому делу успеют скрыться.
— Я понимаю, профессор Спенглер, — кивнула Моника и постучала по папке. — Я могу воспользоваться вашим ксероксом?
Игон кивнул.
— Я помогу тебе, — вызвался Роланд и, подхватив папку, отправился к владениям Жанин, понесшим самые большие потери от недавнего вторжения.
Каким-то чудом ксероксу удалось уцелеть среди беспорядка приемной. Моника, почти дрожа от нетерпения, принялась закладывать бумагу в лоток. Роланд, с размахом шлепнувший папку на стол, наблюдал за ней с явным неудовольствием, которое она предпочитала игнорировать.
— Ты так торопишься из-за причин, которые озвучила Игону, или просто хочешь увидеть свое имя под статьей, которая поднимет бурю? — наконец спросил он.
— Полагаю, и то и другое, — ровным голосом ответила Моника и, увидев его помрачневшее лицо, добавила мягче. — Я понимаю, как это выглядит, но… Я в первую очередь журналист, Роланд.
— А я надеялся, что в первую очередь ты человек, — парировал он, не глядя в ее сторону.
— Значит, мы неверно друг друга поняли, — резко ответила она.
Жужжание ксерокса остановилось. Моника выровняла еще теплые листы и сунула их в сумку. Направилась к выходу, громко и сердито стуча каблуками, и, не попрощавшись с Роландом, торопливо скрылась за дверью.
***
Мир редакции, не менее шумный и оживленный ночью, чем днем, показался Монике настолько родным, настоящим, значительным, что она невольно замешкалась на пороге. Треск клавиш, гул голосов и шум принтеров создавали настоящую какофонию, которая с первых услышанных нот наполнила журналистку новыми силами. Это был ее дом, ее мир, ее место, в которое она стремилась сильнее, чем в свою тесную квартирку.
Стив, увидев ее на пороге, встал из-за стола и присвистнул.
— Что, Мон, тяжелая выдалась ночка? — насмешливо протянул он, глядя на испачканную одежду и разорванную юбку коллеги. — Охотники за привидениями укатали нашу пай-девочку? Сколько их там было?
Еще несколько дней назад Моника бы вспылила, но сейчас она предчуствовала свой триумф, поэтому только добродушно посоветовала Стиву заткнуться и решительно направилась к кабинету Клеменса и громко постучала. Однако, никто не ответил, и Моника осторожно дернула ручку. Заперто. От разочарования журналистка несколько раз пнула несчастную дверь, и на шум из соседнего кабинета выглянул Джон.
— Кто к нам пожаловал! — обрадованно заулыбался он. — Боже, что за вид, леди. Ты все же решила прихлопнуть Клеменса? Зря стараешься — он уехал домой час назад.
— Черт! — Моника взглянула на Джона и, не спросив разрешения, стремительно прошла в его кабинет и плотно закрыла за собой дверь. — Есть срочный разговор. Ты наверняка видел мои черновики?
— Дорогая, я всегда вычитываю твои материалы перед тем, как они попадут к старику. Так что произошло? Ты прибежала сюда среди ночи не ради риторических вопросов, надеюсь?
— О, Джон-Джон-Джон! — пропела Моника, дав, наконец, выход своей радости, достала из сумки бумаги и, подкрепляя их содержимым свои слова, вкратце рассказала Руту обо всем, что произошло за прошедшие сутки.
Во время ее доклада спокойное лицо Джона несколько раз меняло свое выражение — от удивления, вызванного ролью Кары Уилкс в этой истории, до угрюмости после услышанного о стрелках. Но, как только Моника начала перечислять громкие имена поклонников демона, Джон чрезвычайно оживился.
— Кто-то видел это, кроме тебя и наших доблестных борцов с нечистью? — деловито спросил он.
Моника покачала головой.
— В том-то и дело, что нет! Это полный эксклюзив, и мы будем первыми, первыми, Джон, кто это опубликует! Если сейчас ты дашь добро, — она снова сверилась с часами, — то уже к пяти утра я подготовлю черновой вариант.
— О, милая, не хочу тебя расстраивать, — Рут закурил, — но в этом дерьме вымазано столько громких имен, что я не берусь принимать решение без старика, — увидев расстроенное лицо Моники, он добавил. — Эй, не переживай. Моя машина внизу. Сейчас мы поедем прямо к нему на дом. Черт, да он будет счастлив, что его подняли с постели ради такого!
Серый неприметный седан Джона, по сравнению с Экто-1 показался Монике слишком нормальным, почти скучным; но сейчас она не могла обращать внимание на такие мелочи.
— Значит, они уже почти все сделали? — спросил Джон, когда они выехали с парковки.
— Осталось вычислить место сбора этого культа и поймать демона, — уверенно ответила Моника. — Кстати, имей в виду: я обещала, что мы не пустим это в печать, пока они не закончат свою часть дела. Нам не нужно спугнуть этих ублюдков.
— Так они еще не знают, где собираются эти каннибалы? — голос Джона, обычно такой спокойный и расслабленный, почти звенел от напряжения, и журналистка с удивлением посмотрела на коллегу.
— Нет, — медленно повторила она. — Но скоро узнают. Я уверена, что еще до завтрашнего вечера все будет кончено.
Джон пожал плечами и повернул на запад по двадцать первой улице; Моника, до этого увлеченная своими мыслями, только сейчас заметила, что они выехали из Нижнего Манхэттена.
— В Ист-Сайде перекрыли движение? — уточнила она.
— О чем ты? — удивился Рут.
— Мы ведь едем к Клему? На Ривингтон? — недоумевая, ответила Моника.
— Да, старик живет на Ривингтон, — Джон пристально посмотрел на нее. — Откуда ты знаешь?
— В прошлом месяце он слег с гриппом и велел присылать ему черновики на дом. Разве ты не помнишь? — удивилась Моника.
Джон проигнорировал ее вопрос. Впереди показался съезд к тоннелю Линкольна, и он, против всех ожиданий журналистки, повернул туда.
Тоннель Линкольна. Место, где нашли машину шофера Кары Уилкс.
Моника внимательно посмотрела на Джона, сосредоточенного на вождении, спокойного, уверенного Джона, в чертах которых ей теперь мерещилось новое, незнакомое выражение.