Она села на сундук и посмотрела по сторонам, наблюдая за церемонией отхода королевы-матери ко сну.
Катрин уже лежала в постели; несколько человек разговаривали с ней.
Марго вдруг заметила свою сестру; герцогиня де Лоррен выглядела скорее печальной и испуганной, нежели возбужденной.
Марго позвала сестру и похлопала ладонью по сундуку.
— Ты сегодня грустна, сестра, — сказала Марго; губы Клаудии задрожали, словно ей напомнили о чем-то ужасном.
— Клаудия, что случилось? Что с тобой?
— Марго… ты не должна…
Она замолчала.
— Ну? — сказала Марго.
— Марго… мне страшно. Очень страшно.
— Что произошло, Клаудия? Что сегодня со всеми? Почему ты утаиваешь это? Скажи мне!
К ним приблизилась Шарлотта де Сов.
— Мадам, — обратилась она к Клаудии, — королева-мать желает, чтобы вы немедленно подошли к ней.
Клаудия направилась к постели; Марго перехватила суровый взгляд, который королева-мать бросила на Клаудию; сестра Марго наклонила голову, слушая шепот Катрин.
Все это было странно. Марго заметила, что кое-кто из присутствующих смотрит на нее настороженно.
— Маргарита, — сказала Катрин. — Иди сюда.
Марго подчинилась. Она замерла у кровати, ощущая прикованный к ней испуганный взгляд сестры.
— Я не знала, что ты тут, — сказала Катрин. — Тебе пора ложиться. Иди к себе.
Марго пожелала матери спокойной ночи; Катрин раздраженно махнула ей рукой; Клаудия не отводила взгляда от сестры. Когда Марго подошла к двери, Клаудия бросилась ей вслед и схватила ее за руку.
По щекам Клаудии бежали слезы.
— Марго! — крикнула она. — Моя дорогая сестра!
— Клаудия, ты сошла с ума, — повысила голос Катрин.
Но Клаудию охватил страх за сестру.
— Мы не можем отпустить ее, — в отчаянии заявила она. — Только не Марго! О, Господи! Дорогая, дорогая Марго, оставайся в эту ночь со мной. Не ходи в покои мужа.
Катрин подняла голову с подушки.
— Приведите ко мне герцогиню де Лоррен… немедленно…
Клаудия практически подтащила сестру к кровати их матери.
Марго услышала шепот Катрин:
— Ты потеряла рассудок?
— Ты хочешь принести ее в жертву? — закричала Клаудия. — Твою дочь… мою сестру…
— Ты действительно обезумела. Что на тебя нашло? Тебе передалась болезнь брата? Маргарита, у твоей сестры больное воображение, она бредит. Я уже сказала тебе, что ты должна спать. Прошу тебя оставить нас и срочно отправиться к мужу.
Смущенная и растерянная Марго вышла из комнаты.
В покоях короля, во время церемонии отхода ко сну, католики присутствовали наряду с гугенотами; в отличие от спальни его матери здесь не было атмосферы тайны и настороженности; католики дружески беседовали с гугенотами, как это было со дня прибытия последних на свадьбу.
События дня утомили короля. Он хотел отдохнуть, забыть обо всем с помощью она.
— Как я устал! — сказал Карл; граф де Ретц, уже много часов не отходивший от короля, поспешил успокоить его.
— У Вашего Величества был тяжелый день. Вы почувствуете себя лучше после дневного сна.
«Не стоит притворяться, будто этот день — такой же, как все остальные, — подумал Карл. — Завтра? Как он ждал наступления следующего дня! Тогда все кончится, мятежники будут подавлены, он обретет безопасность. Выпустит Мари и Мадлен из их маленькой тюрьмы. Освободит господина Паре. Как они будут благодарить его за то, что он спас им жизни!»
В голове Карла пульсировала кровь, он с трудом держал глаза открытыми. Не было ли какого-то снотворного зелья матери в вине, которое поднес ему Ретц, чтобы он проспал следующие несколько часов?
Гугеноты и католики! Глядя на них сейчас, кто мог поверить в яростную вражду между ними? Почему они не способны быть друзьями, которыми они сейчас казались?
Скоро утомительная церемония закончится, полог его кровати опустят, и придет сон… А вдруг ему приснится кошмар? Он имел основания бояться снов. Истязания плоти… изувеченные тела… адские вопли мужчин и женщин… кровь.
Герцог де Ларошфуко склонился над его рукой. Дорогой Ларошфуко! Такой красивый и добрый! Они крепко дружили. Герцог был одним из немногих, кого Карл действительно любил. Король всегда радовался обществу герцога.
— До свидания, Ваше Величество.
— До свидания.
— Пусть только самые приятные сны посетят Ваше Величество.
В глазах герцога светилась теплота. Он был настоящим другом Карла. Он бы любил меня, даже если бы я не был королем, подумал Карл. Ларошфуко — истинный друг.
Герцог направился к двери. Сейчас он покинет Лувр и пойдет по узким улицам к себе домой в сопровождении своих последователей; по дороге он будет шутить и смеяться, потому что никто не любит шутки так, как дорогой Ларошфуко. Дорогой друг… и гугенот!
Нет, подумал король. Это нельзя допустить. Только не Ларошфуко!
Он отогнал дремоту.
— Фуко! — крикнул Карл! — Фуко!
Герцог вернулся.
— О, Фуко, ты не должен уходить сегодня. Можешь остаться здесь и спать с моими камердинерами. Это необходимо. Ты пожалеешь, если уйдешь, мой дорогой Фуко.
Ларошфуко, похоже, удивился; Ретц шагнул вперед.
— Король шутит, — сказал герцог.
Ларошфуко улыбнулся Карлу и слегка наклонил голову. Король посмотрел на друга остекленевшими глазами и пробормотал:
— Фуко, вернись Фуко… мой дорогой друг… только не дорогой Фуко…
Ретц задвинул полог над кроватью короля.
Отход ко сну завершился.
Слезы медленно потекли по щекам короля Франции; в Лувре все стихло.
Катрин, лежа в постели, считала минуты. Через два часа она встанет, она не могла переносить ожидание. Она со злостью думала о глупой Клаудии, которая могла пробудить у Марго подозрения. Она думала о глупом Карле, пытавшемся, по словам Ретца, предупредить Ларошфуко. Что, если Ларошфуко понял намек? Он был одним из лидеров гугенотов. Что он сделает? Что предпринял бы любой разумный человек, узнав о готовящемся? Конечно, он занялся бы разработкой ответного плана.