— Но я готов всегда защищать тебя!
— Мне бы твою уверенность! — печальный обреченный вздох. — Но ты не можешь быть со мной круглосуточно! Даже если захочешь, есть государственные дела, наконец, есть секретные дела, о которых мне не стоит знать. Пойми, этот мир как бы он не был прекрасен, все еще чужой для меня. — Теперь время для последнего контраргумента. — Не беспокойся, о моих тренировках никто не узнает. Я занимаюсь утром, пока все спят или завтракают. Даже Кэриен далеко не сразу смог меня узнать. Ведь это не в моих интересах настраивать аристократию против тебя. Спокойствие в государстве меня заботит ничуть не меньше.
— Хорошо, пока можешь заниматься, — обреченно, ему нечего возразить, а приказать после всех ее доводов он уже не сможет. — Но если еще кто-нибудь об этом догадается, ты сразу же прекратишь свои занятия!
— Спасибо Ксан! — Она оторвала голову от его груди. Добрый взгляд полный благодарности. Эту роль следует сыграть до конца, хоть и хочется закричать, ну как я тебя сделала. Немного поддаться вперед, достаточно быстро, чтобы король ничего не понял. Прикосновение губ, никакой страсти, лишь нежность и теплота. Прижаться к нему всем телом, пусть чувствует биение ее сердца, но за мгновение, до того как он решит обнять ее еще крепче, сделать пару стремительных шагов назад, искусно покинув его объятия, и улыбнуться очень нежно и в то же время снисходительно, едва заметно. Король смотрит ей в след и тщетно пытается понять. Она вновь стала его, но как же она до сих пор неуловима. Уже в дверях она вновь оборачивается.
— Да Ксаниэль, я едва не забыла! Пожалуйста, внимательнее выбирай моих фрейлин для любовных утех. Некоторые из них слишком хорошо воспитаны, чтобы посметь отказать тебе, но и предавать своего сюзерена, то есть меня, для них недопустимо. Мне стоило больших трудов убедить баронессу Амри, что я ничего не имею против твоих развлечений подобным образом. — В ее голосе не было ни боли, ни ревности, ни недовольства, лишь спокойствие, вновь спокойствие и равнодушие. И все же король витиевато выругался на себя про себя, за то, что повелся на непосредственность и веселость юной баронессы.
— Прости Эллис, но пойми меня, я ведь мужчина, а ты совершенно меня игнорируешь, из-за этого пари. — Он попытался оправдаться. Зря. Королева стремительно приблизилась к мужу и приложила палец к его губам, прерывая тем самым его попытки продолжить.
— Тебе не за что извиняться передо мной, и оправдываться, тоже не стоит. — Эллис встала в шаге от короля. Ее глаза неотрывно смотрят в его глаза, давая возможность его величеству убедиться, что она говорит искренне. В ее взгляде нет ни капли обвинения. Она вообще не привыкла винить других людей, только себя, в первую очередь себя. — Если считаешь нужным перед кем-то извиниться, то сделать это стоит перед баронессой, это ее ты поставил в двусмысленное положение. А мне ты ничего не обещал и ничего не должен. Мне все равно с кем и когда ты спишь, мой король. — Эллис убрала свой палец, и легонько чмокнула его величество в губы. Пока он не опомнился от очередного сюрприза с ее стороны, она покинула кабинет. Сегодня она вновь одержала безоговорочную победу.
Кэриен, все это время беззастенчиво наблюдавший за разборками королевской четы из потайной комнаты, покинул свое убежище. Попытка вывести друга из состояния глубокой задумчивости, легеньким таким хлопком по плечу, заставила Ксаниэля пошатнуться, он едва устоял на ногах.
— Кэр, да покарают тебя Первые, рассчитывать силу не пробовал?
— Неа, это так скучно! Да и боюсь после такого, тебе бы это не помогло. Ксан, ты понимаешь, что она вертит тобой как хочет. Да и мной по возможности тоже. — Обреченно, едва слышно закончил герцог.
— Знаю, но ничего не могу поделать, слишком уж хороша демонесса. Я до сих пор не могу понять, была ли это очередная игра или она действительно боится.
— Не ты один Ксан, если это тебя хоть немного утешит. Она была искренняя, об этом твердят все мои чувства, но порой мне кажется, что она излишне умело этим пользуется. И это наводит на совсем невеселые думы.
— Как же мне отговорить ее от этих занятий. — В отчаянии король обхватил себя за голову.
— Предложи пари, она, похоже, человек азартный, вдруг согласится. Одолеешь ее в поединке, значит, можешь защитить, и ей самой брать в руки меч не обязательно. Ну а проиграешь, значит, она имеет полное право беспокоиться о собственной безопасности.
— Стоит попробовать, только если она согласиться не раздумывая, значит у нее и на этот счет припасен козырь в рукаве. Она хоть и азартна, но свои силы рассчитывает точно. На одном пари я уже обжегся.
Пот застилал глаза, учащенное сердцебиение, тяжелое дыхание, сегодня учитель особо требователен. А ей еще предстоит финальный бой, и не как обычно с мастером Грейном, а с ее собственным супругом. Эллис знала, что в кабинете короля добилась лишь временного успеха, и ее муж еще не раз попытается ее переубедить. Пари, очередное пари. Немного непредсказуемо, не типично для короля, зато в ее стиле. Она не стала соглашаться сразу, надо создать видимость, что у Ксаниэля есть неплохие шансы выиграть. Они на самом деле у него более чем неплохие, месяц тренировок слишком мало, даже обладая знаниями вампиров. Тяжелее всего, оказалось, подвести его величество к решению вести бой до первой крови и на боевом оружии. Единственная беспроигрышная ситуация для нее. Но она сумела, и гордость от такого филигранного манипулирования мужчиной до сих пор переполняла ее.
Он не мог оторвать от нее взора. Пожалуй, только сейчас, наблюдая за тренировкой собственной супруги, король понял, что же такого находит его друг в воительницах. Гибкость и пластика, уверенные сильные движения, риск и опасность, хищная грация, страсть. Картины одна неприличнее другой рисовались в воображении помимо воли Ксаниэля. Желание во что бы то ни стало, запретить Эллис тренироваться уменьшалось с каждой десяткой тренировки. Единственное что смущало короля, его супруга тренировалась без какого либо оружия, только на гибкость, ловкость, силу и выносливость. Но согласно методике обучения мастера, ей в этом случае еще несколько месяцев не стоит ожидать тренировок с боевым оружием. Вопрос, что же заставило виконта Грейна отойти от своих правил, не давал покоя Ксаниэлю. Его другу Кэриену, подошедшему немногим позже, впрочем, тоже. И он надеялся рано или поздно это выяснить.