Если это избавит меня от необходимости спорить об отъезде?
— Да.
— О. Ну, тогда. Я выбираю тебя, — сказала она, широко улыбаясь. — Конечно же.
«Следовало это предвидеть». Как бы она ни любила Льда, меня она любила не меньше. Может быть, даже больше. Мы были сестрами по сердцу, а не по крови, и (почти) всегда ставили потребности друг друга выше всех остальных.
— Проваливай, Лед. — она махнула плечом. — Можешь напомнить мне о моей привязанности к тебе позже.
— Но, котенок, — сказал он умоляющим тоном. И это было забавно — слышать, как один из самых больших, самых плохих зомби убийц в Бирмингеме, штат Алабама, умоляет, и все потому, что крошечный пушистик решил не играть с ним. — У меня жар, и единственное лекарство… это больше двухцветных котов.
Кэт сузила глаза.
— Двухцветных котов?
— Чувак, — пробормотал Лукас. — Ты хочешь лишиться своих яиц?
— Ладно, — сказал Лед, — Я достаточно мужественен, чтобы признать, что это прозвучало неправильно.
Я схватил Кэт за плечи.
— Тебе не нужно беспокоиться о том, что ты заденешь мои чувства. У меня пена изо рта идет от нетерпения увидеть Коула.
— Ты планируешь с ним целоваться?
— Да, — признала я, хотя мои щеки покраснели.
— Это тортик. Расскажешь мне все подробности?
Подождите.
— Тортик?
— Мое новое любимое слово, означающее «совершенно потрясающе».
Ну, тогда ладно. Скоро она станет любимицей всего мира.
— Если ты настаиваешь, я расскажу тебе все в подробностях. — я знала, что она это сделает.
Она задумалась на мгновение, а затем вздохнула.
— Ладно. Иди. Мы перенесем встречу.
— Серьезно?
— Что могу сказать? Я люблю делать подарки.
— Спасибо, спасибо, тысячу раз спасибо. — я поцеловала ее в щеку и помчалась к Маккензи.
— …Это как выключатель света, потому что каждый раз, когда я смотрю на тебя, я включаюсь, — говорил Желтоглазик.
Нет. Просто нет. Пикаперы никогда не были нормальными.
— Нам пора идти, — сказала я ей.
Желтоглазик нахмурился.
— Но она только что пришла.
От Маккензи исходило облегчение.
— Простите, парни. Это было… Да. — она больше ничего не сказала, потянув меня к двери.
— Эй! — позвала Рив. — Никто не сказал мне «пока».
Я помахала рукой, сказав через плечо:
— Пока. Мы любим тебя!
Она послала мне воздушный поцелуй.
Трина рассмеялась над тем, что сказал Лукас, не обращая на нас внимания.
Мы с Маккензи вышли в ветреный полдень. Светило солнце, но воздух был прохладным. Покупатели входили и выходили из ближайших бутиков, каждый погруженный в свой собственной маленький мир.
— Спасибо, — сказала Маккензи. — Единственный парень, который меня интересовал, не сказал мне ни слова.
— Дай угадаю. Мистер Шрамы на костяшках.
— Да. Как ты узнала?
— У нас схожий вкус. — доказательство: мы обе встречались с Коулом. — Я бы тоже выбрала его. — и не только из-за его грубой привлекательности.
Каждый охотник в войне против зомби потерял близких от укусов и боевых ран, и горе и печаль обычно возводили барьеры вокруг своих сердец. Все больше и больше становилось ясно, что у сильных выше шансов выжить; Шрамы на костяшках, безусловно, был самым сильным из всех.
Как ни странно, но Лед… который потерял больше, чем большинство… был исключением из моей теории. Он влюбился в Кэт, несмотря на ее болезнь почек. Но я не собиралась думать о ее болезни и боли, которую ей пришлось… и придется… пережить. Я бы сломалась и была вынуждена отгородиться, засунув душевную боль в глубокий, темный угол моего сознания, чтобы справиться с ней позже.
Мои уголки были почти полны.
Я говорила себе, что перестану это делать, перестану запирать тяжелое эмоциональное дерьмо и наконец-то разберусь со своими чувствами, но снова вернулась к этой привычке… и, честно говоря, не спешила меняться.
— Куда мы едем? — Маккензи села за руль своего грузовика. — Еще слишком рано для патрулирования.
О, да. Мы должны патрулировать этим вечером. Должны быть вместе с Гевином-кабелем… еще одним моим любимым проектом, несмотря на его извращенное чувство юмора… и в основном молчаливым Бронксом. Время было ограничено.
— Мы едем к Тэтти, — сказала я и объяснила почему.
— Я бы посоветовала тебе побыть недотрогой, но, клянусь, это не имеет значения. Коул думает, что это самая очаровательная вещь на свете. Мне хочется вонзить нож вам обоим в глаза.