— Думаю, это только справедливо, — говорит он, когда его хохот затихает до отрывистого смеха.
— При чем тут справедливость? — рявкает Джеймс.
— Я тебе врал, — отвечает Влад. — Вся эта чушь про то, что ее кровь поможет тебе снова стать человеком. Я выдумал это, чтобы ты поехал со мной и помог ее найти.
— Нет. Я тебе не верю, — говорит Джеймс, но его тон говорит об обратном.
Влад снова издает смешок.
— Спроси Невилла, если не веришь мне. Никто не знает о девушке больше, чем данаи.
Лицо Невилла становится еще бледнее, хотя казалось, что это уже невозможно.
— Я никогда не слышал об этом конкретном мифе, да, — говорит он. — Но я хочу сказать кое- что...
— Видишь? — говорит Влад Джеймсу. — Нет никаких причин ее охранять. Отойди в сторону.
Но Джеймс только подходит ближе ко мне — достаточно близко для того, чтобы я смогла дотянуться до него и обнять за спину. «Мне так жаль», — думаю я, надеясь, что на этот раз он меня услышит. Я не могу увидеть его лицо. Как бы я хотела увидеть его лицо.
Влад вскидывает брови:
— Ты делаешь опасный выбор, — предупреждает он. — Даже если ты выживешь, что очень сомнительно, тебе придется... Виолетта, уйди с дороги, ты же видишь — я пытаюсь его запугать.
Виолетта становится возле локтя Джеймса, высвободив руку из своего просторного одеяния.
— Я не считаю, что это Софи. А если даже это и она, то я передумала тебе помогать.
— И я, — с вызовом говорит Марисабель, отходя от холодильника и становясь по другую руку Джеймса. — Думаю, будет лучше, если ты уйдешь.
Влад кривит губы, не веря своим ушам, а потом издает отрывистый смешок.
— Невилл, помоги мне.
Но Невилл, не двигаясь с места, начинает сбивчиво говорить:
— Думаю, у тебя большой стресс. Я понимаю, я сам был просто убит тем количеством сочинений по немецкому, которые нам задал на дом этот тиран. Может быть, тебе стоит немного отдохнуть, а потом, если ты все еще будешь думать, что она существует, мы...
— Что она существует? — ревет Влад. — Что она существует?! Ты — данай! Она — причина, по которой ты существуешь! Вся ваша организация возникла только для того, чтобы защищать ее!
— Насчет этого... м-м-м... видишь ли, я правда не думал, что до этого дойдет, но я считаю... — Он расправляет плечи, набираясь мужества. — Я хочу кое в чем признаться. Я не данай.
— Не данай? — переспрашивает Влад. — Но ты знаешь о них все. Я десятки лет проводил исследования, но твои знания все равно превосходят мои. — Он пересекает комнату и, схватив руку Невилла, задирает его рукав. — И у тебя есть метка!
— Скажу по-другому, — говорит Невилл, высвобождая руку. — Я был членом «Данай», но меня исключили по причинам, в которые я не хотел бы сейчас вдаваться.
— Я так и знала! — восклицает Марисабель. — Я говорила тебе, что он скользкий тип, я говорила тебе!
— Я действительно скользкий тип, — печально подтверждает Невилл. — Но поймите, исключение из «Данай» — это смертный приговор. Я едва избежал казни. И я подумал, что лучший способ спрятаться — это жить с семьей Безымянных.
Он не успевает договорить: Влад хватает его за горло и швыряет к шкафу.
— Ты отведешь меня к ним, — приказывает он с убийственной мягкостью в голосе, — и скажешь им, что я ее нашел, как мы и планировали. Мне плевать, если они убьют тебя.
— Даже если я отведу тебя к ним, — отрывисто отвечает Невилл, — они не обратят на тебя внимания.
— Что?
— Они не верят, что дитя существует, — говорит он. — Мне жаль. Я не должен был поощрять тебя в твоей погоне за призраками, но я подумал, что в средней школе я буду в большей безопасности. Никто не ожидает найти вампиров в средней школе, — поясняет он, пытаясь улыбнуться виноватой улыбкой.
Влад швыряет его к шкафу с такой силой, что тот дает трещину. Дрожащим пальцем он показывает на меня.
— Она существует, — с яростью шипит он.
Невилл отрицательно качает головой.
— В девятнадцатом веке проводили обширные исследования; род Мерво прервался. Время от времени кто-то действительно начинает утверждать обратное, но мы — то есть они — высмеиваем их как чудаков. И они хотят, чтобы всем это служило напоминанием.
— Чудаков? — эхом повторяет Влад.
— Да. Как того человека, который написал книгу. Как там она называлась? «Пропавшая дочь»? Или как тех людей, которые верят в великанов. — Он нервно хихикает. — Я хочу сказать, тебе придется признать, что все это звучит немного неправдоподобно: все эти давно пропавшие человеческие дети, которые бегают где-то с родимыми пятнами в виде звезды. И кроме того, — продолжает Невилл, — данаи никогда не примут Безымянного. Они выбирают своих членов только из девяти исконных семей.